Вспомни лето - Лоуэлл Элизабет

На ее глаза навернулись слезы. Она взяла его за руку, потрясенная напряженностью, которая чувствовалась под его внешним спокойствием.

Корд на секунду прикрыл глаза. Где найти такие слова, чтобы достучаться до сердца Рейн? Никогда еще он не был столь беспомощным.

– Я знаю, что такое жить на пределе, – произнес он наконец, – бесконечно проверяя себя и выясняя, то ли ты делаешь, пока окончательно не уверишься в себе.

Рейн жадно внимала словам Корда, узнавая в нем родственную душу.

– Но приходит время… – медленно продолжал он, – когда старые испытания уже не учат ничему новому. Ты понимаешь, о чем я? – Он в упор взглянул на Рейн.

Она погладила его по щеке.

– Я должна ехать завтра. Если бы это касалось только меня, я могла бы колебаться, – проговорила Рейн. – Из-за тебя, Корд. Но это касается не только нас с тобой.

Он закрыл глаза, принимая то, чего не мог изменить, и нежно поцеловал ее ладонь.

– Я знаю. Бог не оставит нас.

Корд чувствовал себя пойманным в ловушку, которая неизбежно разлучала его со всем, что он когда-либо хотел заполучить.

Теперь это была Рейн.

* * *

Рейн сидела в маленькой столовой «дома на колесах», потягивая белое бургундское вино. Она взяла с тарелки лист зеленого салата и съела, похрустывая, а потом облизала кончики пальцев.

– Вот чем хорош этот ресторан, – сказала она.

– Чем? – спросил Корд.

– Можно есть руками и не беспокоиться о приличиях.

Он улыбнулся и потянулся через стол к ее руке.

– Разреши мне это сделать.

– Что? – лениво поинтересовалась она.

– Облизать твои пальцы.

Она жарко вспыхнула, вспомнив томительные ласки Корда.

– Я похожа на какой-нибудь десерт?

– Ты? – осведомился он низким бархатным голосом и провел пальцем по ее шее, затем ловко спустился в ложбинку между грудями. – Ты не похожа на землянику, которая только и ждет, чтобы ее опустили в шоколад. Скорее ты напоминаешь мне мороженое с фруктами и ванилью.

Только намного лучше… Интересно, как бы ты выглядела, если бы всю тебя обмазать шоколадом?

Ее дыхание стало тяжелым, а затвердевшие соски натянули мягкую синюю футболку.

Корд видел все это и пытался совладать с собой. Ему хотелось соскользнуть со стула, встать перед ней на колени и обожествлять ее пленительное тело страстными ласками.

– Мы проверили Дева и поели в соответствии с указаниями диетолога, – сказал он. – Ты должна придерживаться всех остальных правил перед соревнованием?

– Каких, например?

– Спать в одиночестве.

Она улыбнулась.

– Не обязательно.

– Слава Богу, – вырвалось у Корда. – Сегодня вечером мне трудно справиться с желанием. Особенно зная, что ты хочешь меня так же сильно, как и я тебя.

Рейн перехватила его напряженный взгляд. Мысль о том, что завтра она выйдет на ту кошмарную дистанцию, пугала его. Два ужасных видения не давали ему покоя.

Первое – Рейн упала возле одного из препятствий, которое оказалось не по силам даже Деву. Второе – пуля убийцы нашла запасную мишень, поскольку первая, главная, оказалась недоступной… Рейн лежит неподвижно – жертва необъявленной войны, истекающая кровью, охваченная безмолвием смерти.

Глядя на мрачное выражение лица Корда, девушка почувствовала, как по спине побежал холодок.

– Я – не единственная причина для того, чтобы нервничать? – прошептала она. – Ведь есть еще «Дельта/Синий свет»?

Он едва заметно улыбнулся.

– Не бери в голову. У тебя немало поводов для волнения.

– Может, мне сказать папе, чтобы он не приезжал на дистанцию?

– Слишком поздно. Нет, я не обвиняю Блю, который решил посмотреть на свою Малышку. Будь ты моей, я бы обязательно посмотрел на тебя завтра, даже если бы мне пришлось спуститься в ад.

Обхватив ее лицо ладонями, он принялся покусывать, лизать, пробовать на вкус ее губы, обещая невиданное блаженство. Когда он нехотя оторвался от нее, она прошептала его имя.

– Сперва в душ, – непреклонно заявил он, выбирая соломинки из ее волос. – Я должен позвонить.

– Ты за это заплатишь, – пообещала она хриплым голосом.

– За что? – невинным тоном спросил Корд.

– Раздразнил меня, а потом отправляешь под холодный душ.

– На левой ручке крана есть буква "г".

Пробормотав какое-то ругательство, Рейн пошла в дую, раздеваясь на ходу.

Корд наблюдал; как она изящно сбрасывает одежду, и каждое движение Рейн отзывалось в нем острой болью, словно лезвие ножа впивалось в тело. Чертыхаясь, он отвернулся, чтобы позвонить.