Тень моей любви - Смит Дебора

– Что именно? Соваться в мои проблемы, обещать мне, что все будет в порядке, если я научусь доверять тебе, а затем предать меня? Ведь я сделала для тебя именно это.

– Ты дала мне веру. Я верил в тебя. И научился жить.

Солнце жгло мне глаза; жмурясь, я посмотрела вокруг.

– Но ты не хотел появляться здесь, пока не смог купить эту землю? Так?

Он оставил мой вопрос без ответа.

– Я позвонил тебе домой, – сказал он неожиданно и, хмурясь, поднялся. – Позвонил из машины на рассвете, сказал твоим родителям, что ты здесь, что все в порядке. Странно, они здесь до сих пор не появились. Наверно, в шоке.

– Ты не знаешь, что они искали тебя все эти годы.

– Это для меня уже не важно.

– Должно быть важно. Мне нужны ответы. Ты уверяешь меня, что ты здесь лишь для того, чтобы расплатиться по старым счетам. Я не хочу, чтобы ты считал меня своим неоплаченным долгом. Ты что-то не договариваешь. Ведь правда? Я хочу знать о тебе все.

Он стоял очень спокойно. Я замолчала. Мы старались заглянуть в души друг друга, искали тропинки, способные вывести нас из трясины прошлого.

Роан сунул руку под рубашку, достал сморщенный пожелтевший лист бумаги, потертый на сгибах, как старая кожа.

– Я написал тебе письмо в первое же лето, – сказал он. – У меня их больше, чем ты сможешь прочесть, но сначала прочти это.

Сердце выпрыгивало у меня из груди, руки дрожали. Я взяла истончившуюся бумагу. Слезы туманили глаза.

Тебе слова даются легко. У меня никогда так, не получалось. Но я буду писать тебе так, как ты писала мне, когда я умирал от одиночества на озере “Десять прыжков”. Сейчас я чувствую то же самое, и мне кажется, что я умру без тебя. Я еле дышу. Ты в моем сердце.

Ушел сегодня из этого дерьмового приюта. Убежал. Извини. Так больно. Научусь быть совсем другим. Буду лучше своего старика. Докажу это.

Буду надеяться, что ты забудешь, что он сделал с тобой. Если уеду, ты будешь расти нормально и уже не будешь девочкой, которой Большой Роан причинил такую боль. Ты забудешь о том, что случилось, забудешь обо мне, и все будет о кей. Борись за людей так, как ты боролась за меня. Не бойся парней из-за меня и моего старика. Не вини своих, что выпроваживают меня. Мне нужно уйти.

Но я люблю тебя, воробышек. И в этом нет ничего грязного, никакого секса. Любовь к тебе – это так просто и легко.

Я сложила письмо и зажала его в руке. Я плакала.

– Я хочу прочесть их все, – сказала я. – Каждое. Все письма, которые ты написал мне. Я должна понять, почему ты не мог приехать раньше.

Он протянул ко мне руки.

– Только не сегодня. Побудь опять ребенком, которому не нужны ответы.

Мои мысли стали острыми, как бритва. У нас есть выход, трудный, но есть. Честный для нас обоих. Я взяла его руки в свои.

Глава 6

У него был свой двухмоторный самолет. У меня были особые взаимоотношения с самолетами, и для меня это означало нечто большее, чем простой факт: он мог позволить себе приобрести самолет.

А было так. Самолетные истории связаны с еще одной ветвью нашей семьи. В большом городском доме Делани жила Квинна Кихо Делани, мамина бабушка по отцовской линии.

Кихо были известной ирландской семьей. В Бостон они переселились еще в девяностых годах прошлого века. В Дандерри часть этого семейства попала, в сущности, по ошибке. Сюда прислали основывать приход брата Квинны – пастора. Это-то и было ошибкой.

Третье поколение южан, живших тогда в нашем городе, отнеслось к пришлому янки враждебно, и он отбыл восвояси.

Но Квинна тем временем вышла замуж за Германа Делани. Другой ее брат, Риан, пастором не был и женился на ком-то из семьи О’Брайен. Так в Дандерри появился клан Кихо.

Наконец добрались до самолетов. Однажды бабушка Квинна пережила крайне неудачное приземление в аэропорту Атланты. В начале сороковых там запросто бродили куры. Самолет врезался в одну из заблудившихся стай, и разорванные пропеллером птицы произвели на бабушку тяжелейшее впечатление.

У мамы от часто повторяющихся бабушкиных рассказов об этом происшествии развилась жуткая боязнь самолетов.

Она все-таки летала, когда было нужно, потому что всегда с презрением относилась к любым проявлениям слабости характера, в том числе и своего.

В детстве я несколько раз наблюдала, как она садилась в самолет: ноги дрожат, лицо белое. Наверно, потому, что я хотела воспитать в себе волю, даже более сильную, чем у мамы, я полюбила летать до одури, Особенно после того, как взяла у приятеля, владевшего чартерной фирмой, с десяток уроков управления самолетом и смогла сполна ощутить, что это такое.