Обожествлённое зло - Робертс Нора

– Я бы сказала, что ты перегрелся на солнце, – решила Клер. – И тебе нужно выпить.

– Я бы не отказался. – Он долгим взглядом смотрел через плечо, идя на кухню вслед за Анжи и Клер. – У тебя найдутся вкусные булочки?

– Как всегда. – Она жестом указала ему на холодильник, направляясь к буфету за пачкой чипсов.

– Боже, только послушайте, как жужжат эти мухи. Как будто слетелись на съезд. – Удивленная, она подошла к сетчатой двери и выглянула наружу. Бутерброд, съеденный ею с таким аппетитом, готов был выскочить из ее желудка.

– Боже, о, Боже.

– Клер? – В один прыжок Анжи оказалась рядом с ней.

– Дорогая, что такое? – Затем она увидела это сама. Закрыв рот рукой, она отвернулась. – Жань-Поль.

Но он уже отталкивал их в сторону. На крыльце за сетчатой дверью кто-то швырнул дохлую кошку, молодую черную кошку.

Темная кровь вылилась и образовала лужу там, где должна была быть кошачья голова. Черные мухи пили из лужи и громко жужжали.

Он крепко выругался по-французски, прежде чем повернул побелевшее лицо к женщинам.

– Идите в другую комнату. Я займусь этим.

– Это ужасно. – Обхватив себя руками, Клер прислонилась к двери. – Столько крови. И ужасающе свежей, к тому же, – вспомнила она, и в горле у нее перехватило. – Должно быть, бродячая собака загрызла ее и притащила сюда

Жан-Поль вспомнил брелок на шее у Эрни и засомневался. – Это мог сделать тот паренек.

– Паренек? – Клер вся напряглась, передавая Жан-Полю мешок для мусора. – Эрни? Не говори глупостей. Это собака.

– Он носит пентаграмму. Символ сатанизма.

– Сатанизма? – Задрожав, Клер снова отвернулась. – Давайте не будем слишком далеко заходить.

– Сатанизм? – Анжи достала из холодильника вино. Она решила, что оно всем пойдет на пользу.

– Об этом читаешь время от времени. Либо слышишь, что в Центральном парке происходят обряды.

– Перестань. – Клер потянулась за сигаретой. – Возможно, у мальчишки и был какой-то оккультный знак на шее и его покоробило, что Жан-Поль это увидел. Бог мой, у моего отца был значок борца за мир, но он от этого не сделался коммунистом. – Она затянулась сигаретой и быстро выпустила дым. – Многие люди увлекаются оккультизмом, особенно подростки. Это своего рода вызов обществу.

– Это может быть опасным, – настаивал Жан-Поль.

– Этот парень не обезглавливал бродячую кошку и не подбрасывал ее на мое крыльцо. Я согласна, что это ужасно, но ты смотришь слишком много фильмов.

– Возможно. – Не было смысла продолжать расстраивать ее или Анжи, и он должен был напрячься, чтобы сделать то неприятное, что ему предостояло. – Но, дорогая, сделай мне одолжение и будь с ним поосторожней. Моя бабушка говорила, что надо остерегаться тех, кто выбрал тропу левой руки. Возьмите вино, – сказал он им, глубоко вздохнув. – Пройдите в другую комнату, пока я займусь здесь этим.

«Тропа левой руки», – подумала Клер и вспомнила о книге, найденной ею в кабинете отца над лестницей.

ГЛАВА 15

Что же, черт побери, происходило? Кэм уселся на складном стуле, поставив рядом литровую бутылку холодного пепси. Вернувшись с фермы Доппера, он разделся, принял душ и теперь, в одних джинсах наблюдал за закатом и размышлял.

Были жестоко зарезаны два молоденьких теленка.

Обезглавлены. Кастрированы. Ветеринар, осмотрев вместе с ним туши, сказал, что были вырезаны некоторые внутренние органы. И пропали.

Отвратительно. Кэм глотнул Пепси, чтобы вытравить неприятный вкус во рту. Тот, кто это сделал, хотел вызвать шок и отвращение – и это ему удалось. Даже лицо Мэтта Доппера покрылось нездоровой бледностью, несмотря на охвативший его гнев. Телятам было только два месяца, и они бы выросли в здоровенных быков.

«Потом бы их зарезали,—подумал Кэм,—но не истерзали». А Мэтт обвинял его, хотя бы отчасти. Если бы собаки не были посажены на цепь, никто бы не осмелился зайти в его владения, никто бы не пробрался к скоту, никто бы не зарезал его телят.

Кэм откинулся назад, наблюдая, как спускаются сумерки, ощущая обнаженной кожей легкий холодок. Вокруг был покой так завораживающий его, та особая чудесная тишина, когда жемчужный свет начинает тускнеть. В этой тишине, подобно молитве, прозвучал несущий надежду крик козодоя.

Что происходило с его городом, городом, который, как ему думалось, он так хорошо знал?

Разворошили могилу ребенка, жестоко убили мужчину, растерзали телят.

Все это произошло в течение нескольких недель в городке, где страсти разгорались лишь о том, пригласить ли на субботу в Легион рок-группу или ансамбль кантри.