Очищение - Суворов Виктор

Вот наш главный диверсант времен войны, профессор, полковник И.Г. Старинов в книге «Мины ждут своего часа» рассказывает, как доложили командующему Западным особым военным округом генералу армии Д. Г. Павлову о том, что по ту сторону границы что-то затевается, а Павлов в ответ, имея в виду Сталина: «Без паники! Спокойствие! Хозяин все знает!»

И описывает выдающийся британский историк Джон Эриксон Сталина как человека, который сохраняет олимпийское спокойствие и на предупреждения не реагирует: не паниковать! Описывает с издевкой: до чего же глуп Сталин, его предупреждают, а он в нападение не верит! И тут же Джон Эриксон описывает перепуганного Сталина, который верит в неизбежное германское нападение и до полной паники нападения боится. И описывает это с презрением: до чего же труслив Сталин!

Джон, ну выбери же что-либо одно, расскажи нам, что Сталин верил в нападение и потому боялся или не верил и потому не боялся. А то у тебя получается: верил — не верил.

Вспомним, как выглядел перепутанный котенок, которого собака загнала в угол: хвост трубой, шерсть дыбом, коготками собачью морду готов разодрать, свою кошачью жизнь защищая… А вот тот же ленивый котик-муркетик пригрелся на солнышке, глазки блаженно прикрыл, мурлыкает беззаботно…

Но это две разные ситуации. Два разных состояния. И спутать их невозможно, и невозможно совместить. Одно исключает другое. А нам описывают Сталина и смертельно испуганным — хвост трубой, шерсть дыбом, — и беззаботно мурлыкающим… Одновременно.

Описания запутанного Сталина и описания предельно спокойного Сталина, который всем рекомендует не паниковать, часто мирно уживаются на одной странице. В одном предложении. В одном броском заголовке: боялся, что нападут, но не верил, что нападут!

Один мой очень уважаемый критик в звании генерал-полковника доказывал, что Сталин был смертельно запуган, а в качестве подтверждения приводил знаменитую резолюцию Сталина, наложенную на агентурном донесении меньше чем за неделю до германского нападения: «Тов-щу Меркулову. Можете послать ваш „источник“ из штаба германской авиации к еб-ной матери. Это не „источник“, а дезинформатор. И.С.».

Сокращение в тексте не мое. Это товарищ Сталин так сокращал, чтобы не обидеть наркома государственной безопасности товарища Меркулова. И эту резолюцию мне приводят как подтверждение сталинского страха…

Скажем маленькому мальчику, что волк к нему крадется. Что мальчик будет делать? Спрячется под одеяло или пошлет нас?.. Если спрячется, значит, боится. А если пошлет, значит, не верит он в наших волков и не боится их.

Товарища Сталина предупреждает источник особой важности, нарком госбезопасности бьет тревогу, а беззаботный товарищ Сталин их к еб-ной матери шлет; Вот и состыкуйте сталинскую резолюцию со сталинским страхом неизбежного и скорого нападения.

У меня не стыкуется.

Григорий Наумович Чухрай, да вы же психолог! Да вы же знаток души человеческой. Вы — чародей. Ведь вся страна слез не прятала, когда в заключительных кадрах «Чистого неба» Урбанский разжал ладонь с Золотой Звездой. Григорий Наумович, да поддержите же меня! Не мог Сталин бояться нападения, в возможность которого не верил. Скажите слово свое, Григорий Наумович! Мне не поверят, но вам-то народ верит.