Тень победы - Суворов Виктор

Он в танке, на трехметровой глубине, в 15 километрах. А каково пехоте, которая не под броней, не под землей на трехметровой глубине, которая в траншеях 8 километрах от взрыва?

Превратить в считанные минуты тысячи здоровых мужиков в импотентов, — это ли не чудо? Согласимся: чудо отрицательное, но все же ни мне, ни вам такого не повторить. Это только злому чудотворцу Георгию по силам.

За импотенцию из армии не гнали. Но были заболевания куда как серьезные. И в массовом порядке. Ради сохранения тайны, всем участникам в их документах были сделаны фальшивые записи о том, что в сентябре 1954 года они находились на Дальнем Востоке, в Заполярье или в Средней Азии. Последствия были вот какие: прибывает, допустим, списанный солдатик в свою родную деревню. Мается, бедный, неизвестной болезнью. Чем сельский эскулап ему может помочь, если солдату запрещено даже намекнуть на причины болезни? А если и намекнет, то никто ему не поверит, ибо в документах у него — нечто совсем другое записано, соответствующими подписями и печатями заверено. И кто ж тебе поверит, если документ, выданный родной Советской властью, тебя изобличает с головой. Потому участники тех учений тихо, молча и быстро вымирали.

Официальные лубянские историки призывают меня писать историю, только с опорой на документы. Это очень даже правильно, дорогие товарищи. Только надо принимать во внимание и тот простой факт, что власть наша родная честностью не отличается. Ей, обожаемой, соврать, что воды выпить. Судьба участников учений на Тоцком полигоне — блистательный тому пример, образец массовой фальсификации документов. Власть отгородилась от последствий своего преступления двойной стеной: обязательствами участников молчать и фальшивыми документами.

Зачем же с десятков тысяч участников брали подписку о неразглашении и клятвенные обязательства молчать 25 лет?

Чтобы Жукову инвалиды не досаждали. Чтобы Жуков спокойно жил и писал книжки о том, как он любит свой народ, свою прекрасную Родину, мудрую Коммунистическую партию и ее Центральный Комитет.

При Сталине в период массовых расстрелов была введена формула: «Десять лет без права переписки». Человека убивали, а родственникам сообщали: сидит. Если через десять лет о нем вспоминали, то на запросы следовал ответ: умер в заключении от насморка. И от фонаря лепили дату кончины.

«25 лет неразглашения» и «10 лет без права переписки» — одного поля ягода из породы клюквенных. Жуков точно рассчитал: пусть через 25 лет жалуются… Кто им поверит, если в документах их участие все равно не зафиксировано?

«Если чернобыльских „ликвидаторов“ не снабдили справками из-за спешки, недосмотра, а то и разгильдяйства, то участников ликвидации последствий аварии на „Маяке“ в 1957 году, испытаний ядерного оружия на Тоцком, Новоземельском полигонах, жертвами радиационного облучения в других аварийных ситуациях просто приказали молчать под страхом привлечения к уголовной ответственности, о чем кстати, каждый из них давал подписку. А когда разрешили обо всем говорить, то с этих несчастных потребовали справки. Но откуда они их возьмут, если даже в подольском и других архивах не находится нужных документов. То ли они уничтожены, то ли не составлялись вообще. Сколько людей преждевременно ушло на тот свет только потому, что даже врачу человек не мог открыться, отчего у него на самом деле эта болезнь!… Иногда в голову приходит крамольная мысль: а не государственная ли это политика?» («Красная Звезда» 27 августа 1998)

Мысль и вправду крамольная. Но верная.

5.

В России никто не занимается поиском жертв преступных экспериментов Жукова. Но Советский Союз, слава Богу, рухнул, от него откололись куски. В некоторых из отпавших государств о людях заботятся. И вот латвийская газета «Час» начала поиски тех, кто выжил. По любезному приглашению редакции газеты весной 2001 года я побывал в Риге и встречался с теми, кого удалось разыскать. Рассказ об этих встречах требуют отдельной книги. И не для слабонервных эти рассказы о том, как на третий день начались массовые заболевания. О том, как в степи в районе Чкалова были разбиты палаточные городки за многими рядами колючей проволоки и там тысячи участников доживали свои дни. О том, как возгорелся бунт, и о том, как его давили. У нас умеют.

Я, грешным делом, думал, что если человек не умер через неделю, не умер, через год и через десять, значит, находился далеко от взрыва, или не чувствителен к радиации. Я ошибся. Передо мною сидели крепкие старики, те, кому, казалось бы, повезло, те, кто прожил после жуковских фокусов еще почти полвека. Но оказалось, что повезло одному только Жукову, который сидел далеко и глубоко. Всех остальных радиация не жалела. У вполне, казалось бы, здоровых людей вдруг рождались дети с неизвестными болезнями. Последствия Тоцких забав величайшего полководца вдруг со страшной силой обнаруживаются во втором и в последующих поколениях. Вдруг рождаются дети с огромными головами, с мягкими костями.