100 Великих археологических открытий - Низовский Андрей Юрьевич

Увидеть надписи и рельефы сегодня можно только издали — рассмотреть их с близкого расстояния невозможно. Около 2300 лет назад древние скульпторы, закончив работу, спустились вниз и разрушили за собой каменные ступени, чтобы исключить всякую возможность вновь подняться к памятнику. Может быть, именно поэтому Бехистунская надпись сохранилась до наших дней относительно хорошо: ничья святотатственная рука не коснулась ее Это же обстоятельство имело и другой оборот, через сравнительно короткое время люди забыли, что, собственно говоря, здесь изображено. Уже древнегреческий врач и географ Ктесий, на рубеже V и IV вв. до н. э. живший при персидском дворе, называл Бехистунский рельеф памятником вавилонской царице Семирамиде.

Первые известия об удивительных знаках на персидских скалах и руинах проникли в Европу в XVII веке. Итальянский купец Пьетро делла Балле привез с собой первые, правда неудачные, копии таких знаков — он срисовал их с остатков дворцовых стен Персеполя Однако во всей Европе тогда не было ни одного человека, который сумел бы прочитать их. Раздавались голоса, высказывавшие сомнения в том, является ли это письменностью вообще.

Подлинное открытие древнеперсидской письменности связано с именем известного путешественника Карстена Нибура. Во время своего шестилетнего пребывания в странах Востока Нибур посетил Персеполь, где тщательно скопировал надписи, обнаруженные им в развалинах персидской столицы. Вернувшись в Европу, он опубликовал их в своей работе «Описание путешествия в Аравию и окружающие страны» (Копенгаген, 1774–1778).

Карстен Нибур первым пришел к выводу, что клинописные надписи Персеполя начертаны тремя разными видами письменности. Сопоставив их, он выделил клинописное письмо из 43 знаков — именно им, как мы теперь знаем, пользовались древние персы. Первые попытки расшифровать эту внешне простую письменность были предприняты сразу после выхода в свет книги Нибура Однако понадобилось почти столетие, прежде чем в этой области были достигнуты сколько-нибудь значительные успехи. И связаны они прежде всего с именем англичанина Генри Кресвика Роулинсона (1810–1895).

Подобно многим другим пионерам археологии, Роулинсон был ученым скорее по призванию, чем по профессии Военный, дипломат, политик, член британского парламента, он еще в молодости заинтересовался Персией — ее языком, историей, культурой. С 1833 года в чине майора английской армии он состоял на службе у персидского шаха Это дало ему возможность познакомиться со многими древними памятниками этой страны. Особенно Роулинсон увлекся расшифровкой клинописи. К этому времени европейские ученые уже сумели значительно продвинуться в этом направлении. Немецкий исследователь Георг Гротефенд положил начало расшифровке надписей из Персеполя, прочитав имена царей — Дараявауша (староперсидское написание имени Дария), Кшайярша (Ксеркса) и Виштаспа И когда Роулинсон в 1836 году познакомился с публикациями Гротефенда, то с удивлением отметил, что и он, и немецкий ученый независимо друг от Друга пришли к одним и тем же выводам!

Впрочем, Роулинсон, работавший непосредственно «на месте событий», в Персии, продвинулся несколько далее Гротефенда, знакомого лишь с не очень хорошими копиями древнеперсидских текстов. Но это преимущество требовалось закрепить, и в 1837 году Роулинсон решается на отчаянный шаг: на длинной веревке, повиснув над головокружительной пропастью, он спускается по отвесной скале к Бехистунскому рельефу Вися над бездной, Роулинсон тщательно зарисовывает клинописные знаки — другого способа снять копию у него просто не было. Во время первого спуска Роулинсону удалось скопировать только древнеперсидскии вариант текста. Два других он зарисовал несколькими годами позднее, когда у него появились, как он писал, «гигантские лестницы, морской канат и «кошки». Как бы то ни было, Роулинсону удалось сделать весьма качественную для его времени копию Бехистунской надписи. Во всяком случае, все неясности в тексте удалось устранить лишь во 2-й половине XX века, после еще нескольких спусков к рельефу — уже с помощью более современных средств.

Того, что скопировал Роулинсон, было вполне достаточно, чтобы продолжить работу по расшифровке клинописи. Бехистунская надпись превосходила по объему весь собранный до этого материал. И именно это стало настоящей ловушкой для исследователей!

Роулинсон сделал совершенно неожиданно открытие — оказалось, что в некоторых случаях один и тот же знак мог означать различные слоги и даже совершенно различные слова. И по мере дальнейшей дешифровки становилось ясно, что такие «некоторые случаи» являются, скорее, правилом, чем исключением: несколько знаков, объединенных в одну группу, теряют в результате свое первоначальное значение и выражают совершенно иное понятие или имя.