100 великих операций спецслужб - Дамаскин Игорь Анатольевич

К указанному месту была направлена опергруппа. От местных жителей стало известно, что после приземления самолета из него на мотоцикле выехали мужчина и женщина в форме военнослужащих, которые остановились в деревне Яковлево и интересовались дорогой на Ржев, после чего направились в сторону районного центра Карманово. На их задержание направился начальник Кармановского райотдела НКВД старший лейтенант милиции Ветров с группой работников из пяти человек. Какими средствами передвижения располагал тогда райотдел? Лошадьми и велосипедами. Вот на велосипеде и погнался Ветров за мотоциклом и встретил его в двух километрах от Карманова. Ехавшими на мотоцикле оказались мужчина в кожаном летнем пальто с погонами майора, с четырьмя орденами и Золотой Звездой Героя Советского Союза, и женщина в шинели с погонами младшего лейтенанта.

Из спецдонесения о задержании агентов немецкой разведки Таврина и Шиловой:

"Остановив мотоцикл и отрекомендовав себя начальником РО НКВД, тов. Ветров потребовал документы у ехавшего на мотоцикле майора, который предъявил удостоверение личности на имя Таврина Петра Ивановича — Зам. нач. ОКР «Смерш» 39-й армии 1-го Прибалтийского фронта.

На предложение тов. Ветрова следовать в РО НКВД Таврин категорически отказался, мотивируя тем, что ему, как прибывшему по личному вызову с фронта, каждая минута дорога.

Лишь с помощью прибывших работников РО УНКВД Таврина удалось доставить в РО НКВД.

В Райотделении Таврин предъявил удостоверение за № 1284 от 5/IX 44 г. со штампом начальника п.п. 26224, что он командируется в г. Москву, Главное управление НКО «Смерш», и телеграмму Главного управления КРО «Смерш» НКО СССР № 01024 и такого же содержания командировочное удостоверение.

После проверки документов… была запрошена Москва и установлено, что Таврин в Главное управление КРО «Смерш» не вызывался и таковой на работе в КРО «Смерш» 39-й армии не значится… он был обезоружен и сознался, что он переброшен на самолете немецкой разведкой для диверсий и террора… Задержанные с вещ. доказательствами доставлены в НКВД СССР…"

Дальше события развивались так. Шилов и Шилова во всем признались и дали развернутые показания. Это дало возможность завязать «радиоигру» с немецким разведцентром, в ходе которой Шилова поддерживала с ним двустороннюю радиосвязь. Из Москвы направлялись ничего не значащие радиограммы, например о заведении Шиловым знакомств с людьми, имеющими знакомых в Кремлевской больнице, и т.д. Просили денег и новые батареи для рации. В ответ немцы благодарили за службу и предложили объединиться с другой, более крупной группой. Эту группу нашли и обезвредили.

Последнюю радиограмму Шилова отправила 9 апреля 1945 года, но ответа уже не получила.

После окончания войны конспиративную квартиру Шиловых сохраняли еще несколько лет, надеясь, что на нее может выйти кто-нибудь из немецких разведчиков. Но никто не появился.

Уголовное дело по обвинению Шиловых по ст.ст. 58-1а (измена Родине) и 58-8 (приготовление к совершению террористического акта) было рассмотрено Военной коллегией Верховного суда СССР 1 февраля 1952 года. Обвиняемые были приговорены к расстрелу. Шилов-Таврин был расстрелян 28 марта 1952 года, Адамчик-Шилова 2 апреля 1952 года.

Рассказывая о деле Шилова, нельзя не упомянуть о роли советской разведки в его разоблачении.

В показаниях Шилова не раз проскальзывали такие выражения: «Должен вместе с тем заметить, что постановка конспирации в команде „Цеппелин“ в Риге была такова, что подобные факты (например, заброска через линию фронта групп агентов с диверсионными заданиями. — И.Д.) становились известными многим агентам»; «Краус периодически организовывал так называемые „комраденабенды“ — товарищеские ужины, на которые приглашалась доверенная агентура, в том числе и я. На этих „ужинах“ происходили обсуждения очередных мероприятий „Цеппелина“ и намечались конкретные лица для выполнения заданий»; «…другие адреса мне были даны работниками команды „Цеппелина“ в Риге, бывшими военнослужащими Красной армии, знавшими о переброске меня в Москву… Тенников дал мне адрес своей жены, Якушев дал адрес своей личной знакомой…»

При такой постановке «конспирации» в «Цеппелине» действующей там советской агентуре было нетрудно узнать все необходимое о вылете Шилова с его заданием. Этим, в частности, и объясняется повышенная бдительность постов ВНОС и органов внутренних дел 5—6 сентября 1944 года.