Корсары Кайзера - Бунич Игорь

Никто не знал, что ждет парусник завтра с его ничтожным вооружением. Но пока все наслаждались прелестью тропической ночи. Подобное расслабленное состояние было внезапно нарушено криком сигнальщика:

— Огонь с правого борта!

Оставив недопитые бокалы, Люкнер и лейтенант Клинг выскочили на мостик, и в свете луны увидели на горизонте трехмачтовый парусник. Поскольку «Зееадлер» находился в темной части горизонта, и его трудно было опознать с неизвестного парусника, Люкнер решил выдать себя за «большой германский крейсер», о чем просигналил на парусник, приказывая остановиться.

Парусник остановился, но на сигналы не отвечал. Оказалось, что он послал к «Зееадлеру» шлюпку, которая внезапно вынырнула из темноты у самого борта рейдера, и с нее крикнули:

— Капитан! Я думал, что это крейсер гуннов, а вижу, что вы мой собрат — такой же парусник, что и я. Зачем вы меня так напугали? Вы, наверное, хотели рассказать мне какие-нибудь новости о войне?

Неизвестный капитан влез по шторм-трапу на палубу «Зееадлера» и приветствовал всех словами:

— Бонжур! Я — француз.

— Великолепно! — воскликнул Люкнер. — Как дела во Франции?

— Превосходно, — ответил француз. — Рад нашей встрече!

Предложение Люкнера спуститься вниз и распить бутылку шампанского капитан-француз принял с восторгом. Спускаясь по трапу, он хлопнул Люкнера по плечу и сказал:

— Однако, вы жестокий шутник. Так меня разыграть! Честно — я перепугался до смерти. Сейчас у меня будто тяжелый камень упал с сердца!

«Да, — подумал Люкнер. — Сейчас тебя этот камень прихлопнет вообще!»

Француз вошел в кают-компанию и в ужасе отпрянул при виде портретов кайзера Вильгельма и фельдмаршала Гинденбурга, висевших на переборке на тех самых местах, где некогда размещались король и королева Норвегии со своим тестем Эдуардом VII. . Капитан-француз тяжело опустился на стул и в ужасе простонал:

— Немцы!

Он даже стал меньше ростом и в объеме, как будто из него выпустили весь воздух.

— Возьмите себя в руки, — посоветовал Люкнер.

— Не раскисайте, как лягушка в банке. Ваше судно не единственное, которому суждено погибнуть в этой войне. Я сам не знаю, доживу ли до завтра.

Но капитан-француз долго не мог успокоиться.

— Я сам во всем виноват! — исповедовался он Люкнеру. — Я стоял в Вальпарайзо с двумя своими земляками, капитанами французских парусников. Они предупреждали меня не выходить в море, пока не придет ответ на их телеграфный запрос, каким курсом нужно идти, чтобы избежать встречи с германскими вспомогательными крейсерами и подводными лодками. А мне захотелось использовать хорошую погоду для скорейшего возвращения на родину. В результате я, как последний дурак, попал к вам в плен, а мои коллеги, вернувшись домой, расскажут судовладельцу, что я их не послушался, и мне уже больше никогда не доверят командование судном.

— Как назывались те парусники, с которыми вы стояли в Вальпарайзо? — осведомился Люкнер.

— «Антуан», — ответил француз.

— «Антуан»? — переспросил Люкнер. — Им командовал капитан Лекок?

— Да, — с испугом глядя на Люкнера, признался пленный капитан.

— А как называлось второе судно? — продолжал расспрашивать Люкнер, разливая шампанское по бокалам.

— «Ларошфуко», — прошептал несчастный француз.

— Вестовой! — приказал Люкнер. — Приведите сюда капитанов из кают № 7 и № 9.

Приказ был быстро выполнен, и в кают-компании появились еще два пленных капитана.

— Позвольте вам представить, — обратился Люкнер к своему новому пленнику, — капитанов «Антуана» и «Ларошфуко». Один пользуется нашим гостеприимством уже десять дней, а второй — три дня.

Несчастный француз сразу ожил, вскочил на ноги, схватил бокал с шампанским и с ликующим видом чокнулся со своими вновь обретенными друзьями. Выпив, три французских капитана, как три мушкетера, стали жать друг другу руки, обниматься и буйно радоваться по случаю встречи. Что их так обрадовало — сама встреча или то обстоятельство, что все трое угодили в плен, — Люкнер так и не понял. Парусник, название которого было «Дюплекс», с помощью подрывных снарядов был отправлен на дно.

Семнадцатого марта 1917 года из «вороньего гнезда» на грот-мачте «Зееадлера» сигнальщики заметили большой английский четырехмачтовый барк. Барк пробовал спастись бегством, но «Зееадлер», запустив дизель, быстро его нагнал. На запрос с рейдера парусник сообщил свое название — «Пинмор».