Женщина в мире мужчин. Курс выживания - Картленд Барбара

Несмотря на то что светские законы продолжали жестоко преследовать женщин, независимо работающих на улицах, те, что работали в домах, которыми владела церковь или ее сановники, пользовались защитой церковных законов, и, более того, они жили в условиях, похожих на жизнь в монастырях.

Но в одном отношении им было действительно лучше. Особо подчеркивалось, что проститутки в церковных борделях – женщины «свободные», и действительно, они могли оставить свое ремесло, если того хотели. Папа Иннокентий III⁸ пошел еще дальше: он был инициатором освобождения проституток посредством замужества, и многие удовлетворенные клиенты женились на проститутках.

Церковь с готовностью благословляла подобные союзы после соответствующего периода перевоспитания и наложения епитимьи, для чего были созданы заведения, известные как Дома св. Магдалены. По всей видимости, было неизбежным, что некоторые из таких домов быстро заслужили репутацию мест для подпольных недорогих сексуальных удовольствий, а не обновленной добродетели, поскольку их жительницам оказалось не по силам отказаться от неразборчивых связей.

Подобные небольшие и ограниченные улучшения в статусе проституток скоро были разрушены самым грязным и жестоким бедствием, в котором несправедливо были обвинены женщины.

Через несколько месяцев после возвращения Колумба и его товарищей, открывших Новый Свет, в Неаполе, одном из шести великих торговых и военных центров Европы Ренессанса, разразилась неизвестная болезнь.

До сих пор остается загадкой, заразились ли матросы Колумба этой болезнью от аборигенов Гаити, или по неизвестной причине внезапно вспыхнула болезнь, существовавшая в древности.

Вскоре стало ясно, что эта загадочная болезнь не передавалась по воздуху или через контакт, с соседом, а зрела, множилась и разносилась из борделей Неаполя. Женщины теперь одаривали мужчин не только сексуальными удовольствиями.

Они взыскивали плату с процентами, растущими от недели к неделе, от года к году – до финальной расплаты смертью.

По мере распространения становилось ясно, что переносчиками этой болезни являются мужчины. Матросы везли ее из Карфагена в Неаполь, Венецию, Геную и Константинополь. Французские войска оставляли свои неаполитанские гарнизоны и распространяли болезнь по всей Италии и за Альпы. Их союзники – немецкие наемники – разносили ее по Центральной Европе.

Но проклятие «женский сифилис» падало на женщин, которые были несчастными жертвами своих клиентов-мужчин, невольных переносчиков болезни. Однако болезнь двигалась не, из их городов и даже не из домов с дурной славой.

Тем не менее, каждый с готовностью обвинял женщин в том, что именно они ответственны за болезнь, распространившуюся по всему миру.

Страх перед венерическими болезнями вызвал новый виток гонения на неразборчивость в связях – гонения, возможно, даже большего, чем позволяли соображения морали и религии. Но реакция была одна: во всем винили проституток, а их клиенты не несли бремя наказания.

Итак, отношение к проституции – типичный пример полной деградации женщины. Ее исключение из-под защиты закона означало, что проститутку можно было обмануть и не понести законного наказания. Ее можно было совершенно безнаказанно избить и опозорить. Ей единственной под страхом ареста запрещалось даже разговаривать с прохожими на улице.

В XVIII веке наполеоновская система государственного регулирования проституции, которая была охотно скопирована множеством других стран, лишила проституток последней видимости свободы.

В рамках этой системы проститутка или подозреваемая в проституции была вынуждена регистрироваться в полиции. Периодически она должна была обращаться к врачам и подвергаться медицинским осмотрам насильно или по своему согласию.

Если обнаруживалось, что она заражена, ее помещали в больницу с тюремными условиями, а после курса лечения возвращали в бордель для возобновления работы.

Лишь при рабовладельческом всего человека могли подвергать насильному осмотру всего тела. Но общество, в котором главенствует мужчина, создавшее подобную систему, восхваляло ее как отличный способ клеймения величайшего порока проституции, состоящего, конечно же, в опасности заражения клиента.

Совершенно очевидно: тот факт, что ни одна женщина не могла заразиться никак иначе, чем путем полового контакта с больным мужчиной, игнорировался, и никому и в голову не приходило организовать систему принудительного осмотра клиентов при входе в бордель.