Тайны смутного времени - Бушков Александр

Иностранные офицеры в полках «иноземного строя» составляли если и большинство, то не подавляющее. Хватало и русских. В одном из документов поминаются «поместные рядовые иноземцы» Степан Алабышев и Василий Плаксин. В данном случае, понятно, «иноземцы» обозначает не происхождение, а должность. В 1647 г. в Москве был издан в переводе с немецкого военный устав «Учение и хитрость ратного строения пехотных людей», по которому и обучали «иноземные» полки.

Развитие горного дела и промышленности началось опять-таки в царствование Алексея Михайловича. В 1666 г. «рудознатцы» князья Милорадовы искали залежи серебра на Мезени, а майор Мамкеев – в Холмогорском уезде. Именно тогда в Невьянске и заложил первые заводы медеплавильщик Тумашев (хотя официальная историография приписывает эту заслугу Петру).

Интересно, что идея «прорыва» России к Балтийскому морю впервые родилась отнюдь не в России. В 1676 г. в Москву прибыл новый датский посол Фридрих фон Габель – именно он, ярый ненавистник Швеции, и принялся убеждать царя захватить Ливонию, вернуть себе балтийское побережье, от которого отрезали Россию шведы.

Еще более интересен тот факт, что до появления прыткого датчанина в России, оказывается, успели крепко подзабыть о некогда «исконно русских» землях. Только после настояний Габеля в архивах были разысканы ветхие бумаги, повествующие, что коварные шведы незаконно владеют Финляндией. И уж предельно любопытен состав тех, кто решительно воспротивился идеям Габеля. Это были не «заскорузлые консерваторы» из глубинки, а наоборот, люди для своего времени передовые, оборотистые, поддерживавшие постоянные контакты с европейцами, – купцы из Архангельска…

Строго говоря, порты на Балтийском море России были и не особенно нужны. Торговля с Европой через Архангельск являла собой не то полусонное копошение, каким ее впоследствии стали представлять превозносившие Петра историки, а налаженное и мощное предприятие. Только за один год (что полностью подтверждается иностранными источниками) чистая прибыль от архангельского товарооборота дала триста тысяч рублей – сумма по тем временам фантастическая. А посему купцы не хотели ввязываться в сомнительное предприятие со столь же сомнительным финалом – и к прожектам датчанина отнеслись при дворе холодно, положив их под сукно. То, что потом эти планы с точностью «до третьего знака» взялся выполнять Петр I, вызывает сильные подозрения, что ему попросту внушили их датчане в Немецкой слободе…

Кстати, о Немецкой слободе. Эта «кузница кадров», откуда Петр во множестве черпал сотрудников и идеи, была основана за десятилетия до рождения Петра – что само по себе свидетельствует: не было ни «изоляции», ни «железного занавеса». Иностранная колония в Москве была настоящим городом (кроме немцев там жили голландцы, швейцарцы, шотландцы).

Когда умер Алексей Михайлович, на трон вступил его старший сын от первой жены Федор, правивший с 1676 по 1682 г.* При нем реформы получили дальнейшее развитие. Федор и его старшая сестра Софья получили великолепное по тем временам образование – благодаря Симеону Полоцкому Федор в совершенстве знал латинский язык, неплохо читал по-польски, сочинял стихи. Софья немного менее преуспела в иностранных языках, зато сама писала пьесы и даже ставила их в кругу близких, создав домашний театр.

При Федоре и были начаты преобразования, творцом которых впоследствии объявили Петра…

Именно Федор отменил местничество – глупейший пережиток старины, мешавший нормальной организации армии и государственных учреждений. Все «поместные росписи» были сожжены, что особого сопротивления не встретило.

Была проведена реформа одежды. Всем придворным, военным и государственным чиновникам приказали отныне носить «иноземное» платье (правда, не немецкое, а польское). Тем, кто продолжал щеголять в старомодных охабнях и однорядках, был царским указом запрещен вход и в Кремль, и во дворец. Одновременно придворным, военным и чиновникам было рекомендовано брить бороды – что к тому времени было вовсе не таким уж шокирующим новшеством, Россия завела тесные связи с Польшей, перенимая и польские кунтуши, и язык, и бритье бород. Как пишет современник: «…на Москве стали волосы стричь, бороды брить, сабли и польские кунтуши носить, школы заводить». Заодно Федор ликвидировал старинный обычай, когда «воинских людей», по трусости бежавших с поля боя, обязывали появляться на людях непременно в женских охабнях.