Святое дело - Суворов Виктор

Они этого вопроса не задали, поэтому мы его сами себе зададим и над возможными ответами подумаем. Получается какая-то чепуха. Если Гитлер повернет на запад и будет воевать против Великобритании и Франции, то такая война ничего хорошего ему не сулит. Потому как британский флот Гитлеру не одолеть. Нет у него таких сил. И авиации стратегической у него нет. Война в любом случае получится затяжной и потому для Германии крайне невыгодной. Если принять во внимание Америку, которая на все это смотреть равнодушно не будет, то приходится признать, что для Гитлера это будет гибельный вариант. Рано или поздно он эту войну проиграет.

Вопрос: а зачем Сталину при таком раскладе 2 миллиона своих бойцов в чужие края через какие-то коридоры на гибель слать? Зачем на себя обязательства брать? Пусть они там грызутся. Нам-то до этого какое дело?

Позиция Советского Союза в случае развития событий по второму варианту была еще более странной: если Гитлер двинется в Восточном направлении, тогда Советский Союз выставит 4 миллиона бойцов… Тут бы премудрым британским и французским генералам следовало задать вопрос: а отчего же это товарищ Сталин так скуп? Отчего это он выставляет в этой ситуации всего только 4 миллиона?

Если Сталин расценивал возможное нападение Германии на Европу как угрозу Советскому Союзу, то незачем торговаться, незачем заранее обговаривать число дивизий, артиллерии, самолетов и танков, которые будут использованы против Гитлера. Ибо в этом случае следует выставлять всю советскую мощь, а не каких-то 4 миллиона!

У Сталина 170 миллионов населения. Мобилизационный ресурс – 17 миллионов. Поэтому так следовало и заявить: если Гитлер нападет на Польшу, я буду вынужден провести всеобщую мобилизацию и воевать в полную силу до победного конца независимо оттого, что будут делать Великобритания и Франция. И не только Великобритании и Франции это заявить, но и всему миру, в том числе Гитлеру.

Коридоры через Польшу и в этом случае Красной Армии были не нужны. Пусть Гитлер сначала прорвется через Польшу, а мы за это время подготовимся и встретим его как положено.

Все великие полководцы ставили в первый эшелон легкие силы для завязки боя. По мере движения противника вперед сопротивление не ослабевало, а, наоборот, нарастало, так как во втором эшелоне находились тяжеловооруженные воины и в гораздо большем числе.

В 1939 году сама судьба определила Войску Польскому роль передового отряда, а Красной Армии – роль главных сил. Казалось бы: пусть поляки гибнут в первом эшелоне, а Красная Армия будет стоять во втором. Сталину что, поляков стало жалко? Так пусть же поляки примут на себя первый, самый страшный удар, пусть немцы растратят силы, пусть растянут свои коммуникации, а тогда пусть без всякой паузы встретятся с главными силами Красной Армии вдали от германских границ и баз снабжения.

Но Сталину почему-то хотелось выдвинуть лучшую, самую боеспособную часть Красной Армии в первый эшелон. Для этого он требовал коридоры через Польшу, через которые намеревался вывести миллионы своих бойцов, армады самолетов, тяжелых орудий и танков на запад, чуть ли не на тысячу километров от своих границ к самому Одеру и начать войну прямо на польско-германской границе.

Какой ему от этого толк? Какая от этого выгода? Зачем подставлять себя под первый удар, если Польша полна решимости принять его на себя? Зачем Красной Армии рваться в первый эшелон, если ее туда не пускают?

Позиция эта становится еще более смешной, если принять во внимание, что кремлевская пропаганда нам в голову вдалбливает мысль о полной небоеспособности Красной Армии и о диком страхе Сталина перед надвигающейся угрозой с запада.

Если боишься, то прячься за спину Польши, зачем в первый ряд лезешь?

* * *

Сдается мне, что удивительная щедрость Сталина в первой ситуации и столь же удивительная скупость во второй объясняются тем, что никто в Кремле ни к первой, ни ко второй ситуациям всерьез не относился и возлагаемых на себя обязательств выполнять не собирался. Надо было только продемонстрировать решимость дать отпор агрессору при любом раскладе… И потребовать коридоры через Польшу… И получить отказ…

После этого можно было положить чистую руку на горячее сердце и сокрушенно заявить: мы-то рвались вас защищать, да вы не согласились… После отказа Польши можно было вывешивать красный флаг со свастикой в московском аэропорту и доставать из холодильников бутылки для встречи Риббентропа.