Походы норманнов на Русь - Леонтьева Марина Владимировна

Почему князья продолжали называть своих сынов именем человека, преданного летописцами анафеме? Сам Ярослав Святополка братоубийцей никогда не называл, вероятно, дали ему прозвище Окаянный не сразу, а позднее, ориентировочно с середины XII века.

По одной версии творцом легенды об Окаянном Святополке можно считать Владимира Мономаха (1053–1125), при котором игумен Сильвестр составил вторую версию «Повести временных лет», так как именно после правления Мономаха имя Святополк исчезает из княжеского именослова. Прозвище Окаянный он присвоил не брату своего деда Ярослава Мудрому, а двоюродному брату Святополку Изяславичу, поднявшему руку на родственника, двоюродного племянника теребольского князя Василька Ростиславича, ослепив его.

По другой версии, Святополк был причислен к религиозным противникам греческого духовенства, составлявшего к тому времени влиятельное большинство на Руси. Это они присвоили ему страшное прозвище Окаянный, означающее по церковным понятиям как «злой дух, нечистый, сатана». Его посчитали противником христианства, попытавшегося восстановить позиции языческой веры, кстати, в саге прямо так и говорится. Именно поэтому Святополк был задним числом дискредитирован как братоубийца и навеки проклят.

Но на этом история пребывания Эймунда в Гардарики не заканчивается. После описанных событий прошли лето и зима, Ярослав окончательно успокоился и перестал выплачивать варягам жалованье. Тогда Эймунд в очередной раз обратился к новгородскому князю, так как некоторые его сослуживцы уже открыто стали роптать и говорить, что, в случае чего, они расскажут о братоубийстве. Получив очередной княжеский отказ, они решили отправиться на службу к конунгу Вартилаву.

После того как они направились к своим кораблям, Эймунда окликнули княжеские люди и сообщили, что с ними на прощание хотела бы переговорить жена Ярослава. Норманн сразу учуял что-то неладное, так как не доверял дочке шведского короля. Она и ее сопровождающий сели на холме, и так рядом, чуть ли не на край плаща Эймунда, который все время не выпускал из рук меча. Княгиня стала выяснять причину столь быстрого отъезда, а затем быстро взмахнула белой перчаткой, и из ближайших кустов выскочили вооруженные люди князя. Эймунд увидел их раньше, чем они добежали до него. Он быстро вскочил, Рагнар с норманнами с судна бросился к нему на подмогу. Они быстро окружили княжеских людей, обезоружили и привели на судно. Но Эймунд решил с ними ничего не делать, чтобы окончательно не рассориться с княгиней, и отпустил на берег с миром.

Прибыв в полоцкое княжество Вартилава, норманны были приняты им очень хорошо. Они рассказали о службе у Ярослава и предупредили, зная замыслы новгородского князя, что тот готов решимости преуменьшить его владения. Узнав об этом, Вартилав заключил со скандинавскими наемниками договор с оплатой по договоренности.

Через некоторое время в Полоцк пришли гонцы от Ярослава с просьбой отдать во владения новгородского княжества несколько деревень и городов, которые лежат возле его владений. Ситуация точно такая же, какая была с киевским князем, где в роли просителя служил Бурислейф. Эймунд отсоветовал Вартилаву что-нибудь ему отдавать «жадному волку», прибавив при этом: «Будет взято еще больше, если это уступить». Послам объявили, что они готовы сражаться с Ярославом, назначили место битвы и отпустили их с миром.

После подготовки сошлись войска княжеские в назначенном месте на границе, разбили шатры и так стояли несколько дней. Вартилав стал беспокоиться и предложил атаковать противника, но варяг его отговорил, считая, что лучше принять выжидательную позицию.

В одну из ночей было ненастно и очень темно. Эймунд с Рагнаром и несколькими дружинниками зашли в тыл стана Ярослава и устроили засаду. Прошло время, и только засобирались уходить обратно, вдруг дозорный сообщил, что едут люди и среди них есть женщина. Когда верховые стали проезжать мимо невидимых в темноте норманнов, один из них незаметно ранил лошадь под женщиной, и та сразу была подхвачена на руки варягами. Это произошло так быстро, что передние ездоки ничего не заметили, они так и не смогли понять, куда исчезла женщина и, самое удивительное, быстро ускакали прочь.

Захваченной в плен женщиной оказалась жена Ярослава Ингигерд. Они привезли ее в стан Вартилава. Княгиня сразу предложила ему устроить мир между противниками, прибавив при этом, что она все равно «выше всего будет ставить Ярослава». Сразу затрубили трубы, созывая народ на собрание, где было объявлено, что будет говорить княгиня Ингигерд и «устраивать мир». Она предложила, что Ярослав «будет держать лучшую часть Гардарики — это Хольмгард (Новгороде, а Вартилав — Кэнугард (Киев), другое лучшее княжество с данями и поборами: это наполовину больше, чем у него было до сих пор. А Палтескью (Полоцк) и область, которая сюда принадлежит, получит Эймунд конунг и будет над нею конунгом, и получит все земские поборы целиком, которые сюда принадлежат». Кроме того, если у Эймунда будет наследник, то ему разрешалось передавать в правление полоцкое княжество.