Планета призраков - Бушков Александр

Охолонувшие светила согласились, что это неплохая идея. И все найденные Дюбуа косточки, каждую по отдельности, начали ставить на голосование.

Второй коренной зуб: двое проголосовали за «промежуточное звено», то есть за питекантропа, остальные тринадцать воздержались.

Третий коренной зуб: 4 голоса за современного человека, 6 – за обезьяну, 8 – за «недостающее звено». Двое воздержались.

Черепная коробка: тут участвовали все двадцать. 6 – за современного человека-кретина, 6 – за обезьяну, 8 – за «недостающее звено».

Именно таким образом, в результате некоторого перевеса голосов, питекантроп и был признан питекантропом. Интересная наука антропология, вам не кажется? Своеобразная…

Оставалась еще бедренная кость. Тут снова в голосовании участвовали все до единого. 13 голосов – человек современный, 6 – «недостающее звено», 1 (Вирхов) – обезьяна.

(Между прочим, уже в наше время выяснилось, что Вирхов вновь угодил пальцем в небо, а те тринадцать оказались правы. Бедренная кость, найденная аж в 15 метрах от черепа, принадлежала современному туземцу, который попал на обед крокодилу.)

Одним словом, если учитывать результаты демократического голосования, питекантроп был вроде бы признан долгожданным «недостающим звеном», а Дюбуа, соответственно, первооткрывателем. Вроде Дарвина, только помельче. Амстердамский университет, стремясь поощрить земляка, срочно сделал его профессором минералогии (при чем тут минералогия, лично мне решительно непонятно).

Однако нападки скептиков и общая скандальная атмосфера вокруг находки крепко подействовали на Дюбуа. Возможно, он и сам в глубине душе крепко сомневался, что отыскал именно то, что хотел. А потому отреагировал нестандартно: поселился отшельником в своем родном городке Гарлеме, никого к себе не пускал и сам ни с кем не общался. Довольно скоро у него развилось самое натуральное психическое расстройство. По старой доброй традиции: как мы помним, именно среди активистов борьбы за теорию эволюции отчего-то непропорционально высок процент психических хворей или просто подозрительных странностей…

Кости питекантропа Дюбуа запер в кладовой местного музея, вокруг которого ходил дозором ночной порой, в периоды очередного обострения: бедняге казалось, что научные враги и прочие злоумышленники, того и гляди, взломают замок под покровом мрака и уволокут драгоценные доказательства…

Так он, бедолага, прожил затворником двадцать восемь лет. Все это время второго питекантропа старательно искали другие. Сначала экспедицию на Яву отправила германская академия наук совместно с городскими властями Мюнхена. Немцы безвылазно сидели в тех местах два года – и оставили столько битых пивных бутылок, что их залежи, по авторитетным источникам, красовались по берегам реки еще в шестидесятые годы прошлого столетия. Правда, за эти годы мюнхенцы отыскали один-единственный зуб, оказавшийся, вот незадача, современным и вполне человеческим… Ну, зато пивка попили от пуза.

Только в 1931–1932 годах другая экспедиция обнаружила-таки одиннадцать черепных крышек, как две капли воды походивших на то, что привез Дюбуа. Только тогда было официально признано, что питекантроп – не современный дебил, а древнее существо (и его радостно провозгласили предком человека).

Комедия, правда, продолжалась: сам Дюбуа, к тому времени уже окончательно… гм, ставший неадекватным, принялся утверждать, что никакого питекантропа нету, а сам он выкопал черт знает что. Ситуация повернулась на сто восемьдесят градусов: ученые мужи ласково уверяли:

– Господин Дюбуа, есть ваш питекантроп, есть! Вы же у нас основоположник, честь вам и слава…

А старенький Дюбуа, затравленно посверкивая глазами, упирался:

– Нету никакого питекантропа, нету! Не верю!

Все это было, господа мои…

Ну, а поскольку я обещал форменную комедию, читатель ее получит…

Оказалось, что к тому времени, когда в славном городе Лейдене бушевали ученые мужи, решая голосованием судьбу питекантропа, уже тридцать с лишним лет минуло, как в Европе отыскали останки несомненного древнего обезьяночеловека! Только никто в него не верил, и кости пылились в запасниках музея: всеми забытые…

Собственно, даже не тридцать лет, а все пятьдесят с лишним.

Речь идет о неандертальце – о котором вдумчивый читатель (для других не пишу) не мог не слышать. Поэтому я не буду объяснять подробно и обстоятельно, кто такой неандерталец, я своего читателя уважаю.