Сталин. Красный монарх - Бушков Александр

Дело в том, что Уральское казачье войско оказалось единственным, не поддавшимся ни разложению, ни большевистской пропаганде, ни эгоистическому стремлению к созданию самостийной «державы». Крепкие хозяева, староверы, уральские казаки с самого начала без колебаний и раздора в собственных рядах выступили против большевиков. Сначала они гибли в боях. Потом, когда стало ясно, что красные побеждают, Уральское войско с семьями двинулось на юг, через казахские степи, пробиваясь в Персию. Цели они достигли, но жертвы были огромными – голод, бездорожье, холода…

С Урала под командованием своего атамана вышли пятнадцать тысяч человек, а до прикаспийского форта Александровск добрались только три тысячи – выжил один из пяти… Вот потому-то возродить уральское казачество и невозможно – некому.

Единственное войско, не зараженное ни эгоизмом, ни шатаниями. Ничего общего с Доном, с Кубанью, с Дальним Востоком, где атаман Семенов был, по сути, такой же японской проституткой, как Краснов – германской. Оба, уже в сорок пятом, получили свою петлю…

Я не собираюсь никого осуждать. Я просто хочу напомнить, что отделялись, собственно, едва ли не все – но донцы и кубанцы вызывают неприязнь как раз тем, что ныли потом, с наивными глазами уверяя, что совершенно не понимают причин красных репрессий, что понятия не имеют, откуда взялась на них этакая напасть. А взялась она из их собственного эгоизма…

Что характерно, едва ли не на всем необозримом пространстве бывшей Российской империи «самостийников» возглавляли бывшие блестящие офицеры императорской армии: в Финляндии – гвардеец Маннергейм, на Украине – генерал свиты его императорского величества Скоропадский, в Эстонии – полковник царской армии Лайдонер, который, чтобы не мелочиться, быстренько произвел себя в генералы…

Прибалтика, естественно, шагала в первых рядах «самостийников». Причем со всеми специфическими чертами, прибалтам свойственными. Вот как, например, обстояло дело в Латвии. Сначала премьер-министр новорожденной державы, на которую всерьез нажимали красные, господин Ульманис заключил договор с германским командованием: всякий германский солдат, который не менее четырех недель будет участвовать в боях против местных большевиков, получит гражданство Латвии и преимущественное право на получение немалого участка земли.

Договор был оформлен письменно. После чего немало крестьян в германской форме, мечтавших о собственной землице, примкнули штыки и быстренько вышибли за пределы Латвии красных. Но тут г-н Ульманис цинично заявил: мол, в Версальском мирном договоре четко прописано, что никто больше не обязан соблюдать обязательства перед Германией. И обманутые немцы, так и не получив земли, поплелись в фатерланд, надо думать, выражаясь в адрес Ульманиса витиевато и многоэтажно…

В Эстонии тяжесть борьбы с красными вынесли на себе отряды белогвардейцев. После чего благодарная независимая Эстония, быстренько заключив мир с Москвой, их разоружила и загнала за колючую проволоку, на лесозаготовки.

В Литве, в городе Вильно, где литовцев испокон веку жило-проживало не более двух-трех процентов, литовское экстремисты подняли мятеж и начали резать подряд всех «инородцев». Правда, дело не выгорело: марш-броском примчалось два конных полка польского генерала Люциана Желиговского, вышибли эту банду из города и гнали еще километров десять. Город Вильно попал в руки литовцев благодаря Сталину только в 1940 г. и вместо своего исконного, многие века сохранявшегося названия получил какое-то новое, которое я никак не могу запомнить.

Между прочим, все три прибалтийские крохотульки смогли обеспечивать своим гражданам на пару десятков лет худо-бедно сносное существование исключительно оттого, что совершенно по-большевистски провели грабительскую земельную реформу. В Эстонии и Латвии новоявленная власть попросту конфисковала земли у прежних владельцев «некоренной» национальности, русских и немцев (а в Литве еще и у поляков), и кое-как наделила участками «коренных». Чем это отличается от той же коллективизации, лично мне решительно непонятно. Грабеж – он и есть грабеж, как его ни именуй и какими «национальными интересами» ни прикрывай…

В общем, в начале восемнадцатого года, куда ни взгляни, пышным цветом расцвели суверенитеты. Армии практически не существовало.

И правительству Ленина–Троцкого–Сталина пришлось подписать с Германией «похабный» Брестский мир.