100 великих заговоров и переворотов - Мусский Игорь Анатольевич

Казнь Хованских не сняла напряженности в столице. Софья и оба царя все еще находились в опасности из-за одного просчета царевны – она оставила на свободе младшего сына князя Ивана Андреевича, тоже носившего имя Иван, и племянника князя Ивану Ивановичу удалось бежать в Москву, где он ночью пытался поднять стрельцов на новое выступление уверениями, «будто отец его, князь Иван, и брат его, князь Андрей, казнены напрасно и без розыску». Стрельцы были обеспокоены не столько казнью отца и сына Хованских, сколько слухом о боярах, которые идут к Москве избивать их, стрельцов. Поэтому агитация сына и племянника казненного И.А. Хованского на первых порах имела успех.

18 сентября в полки надворной пехоты был отправлен увещевательный указ, чтобы стрельцы не верили «прелестным и лукавым словам» родственников казненных и проявили благоразумие. Указ заверял стрельцов, что царского гнева на них нет и они могут «безо всякого сумнительства и опасения» положиться на царскую милость.

Убедившись в безопасности пребывания в столице, Софья решила вернуться в Москву. 2 ноября правивший Москвой боярин Головин получил указ о подготовке к торжественной встрече царей и Софьи.

Участники бунта получили сравнительно мягкие наказания: лишь немногие из них были казнены, значительная часть их оказалась на свободе. Софья и Милославские не были заинтересованы в раздувании дела – это принесло бы им сплошные неприятности, ибо только подтвердило бы их явную причастность к бунту. Софья и Милославские благоразумно решили остаться в тени. После усмирения стрелецкого бунта, наступило семилетнее правление Софьи.

ЗАГОВОР СОФЬИ АЛЕКСЕЕВНЫ ПРОТИВ ПЕТРА

Россия. 1689 год

Освоившись с положением правительницы и привыкнув к власти, Софья не собиралась до конца своих дней оставаться правительницей и исподволь готовила дворцовый переворот, с тем чтобы стать самодержицей. Но для этого надо было лишить Петра права на престол. Своему новому фавориту, Федору Шакловитому, она поручила выведать, как отнесутся стрельцы к ее воцарению. Первые шаги в этом направлении Софья и Шакловитый предприняли еще в 1687 году, когда Федор призвал к себе стрелецких начальников, внушавших ему доверие, и «казал им челобитную, чтоб ей, великой государыне благоверной царевне, венчаться царским венцом». Начальники дали уклончивый ответ: «Воля-де в том государская». Софье пришлось отказаться от немедленного выполнения замысла.

Прошло два года, и Софья решила возобновить свои домогательства на трон. Шакловитый велел стрельцам говорить, «будто князь Борис Алексеевич [Голицын] и Лев Кириллович [Нарышкин] с братьями хотят известь великую государыню благоверную царевну Софью Алексеевну». Да и сама Софья жаловалась стрельцам: «Житье-де наше становится коротко, царя-де Иоанна Алексеевича ставят ни во что, а меня-де называют там [в Преображенском] девкою, будто-де я и не дочь царя Алексея Михайловича». Своим главным противником заговорщики считали Б.А. Голицына.

За участие в предполагаемом бунте стрельцам было обещано вознаграждение. В 1689 году рядовые получали по одному-два рубля, командный состав – от пяти до десяти и даже до ста рублей. Более того, стрельцам было дозволено безнаказанно грабить дома убитых. «А как их побьют, – уговаривал стрельцов Шакловитый, – и кто что в домах их возьмет, и то все перед ними, также-де и сыску никакого не будет». Впрочем, сами стрельцы не намеревались довольствоваться ограблением убитых. Доверенное лицо Шакловитого Никита Гладкой говорил стрельцам: «…ныне-де терпите да ешьте в долг, даст-де Бог, будет ярмонка – станем-де боярские дворы и торговых людей лавки грабить и сносить в дуван».

Ночью по улицам Москвы в сопровождении стрелецких капитанов ездил подьячий Матвей Шошин, нарядившийся в такой же белый атласный кафтан, какой носил Лев Кириллович Нарышкин. Шошин хватал стоявших на карауле стрельцов и велел зверски избивать их, поручив вопить одному из спутников: «Лев Кириллович! За что бить до смерти! Душа христианская». Сам ряженый приговаривал: «Бейте-де гораздо, не то-де им будет – заплачу-де им смерть братей своих». Потерпевших доставляли в Стрелецкий приказ, и они там на допросах, введенные в заблуждение маскарадом, показывали, что стали жертвами Льва Кирилловича. Таким способом Софья и ее сторонники пытались вызвать озлобление стрельцов против Нарышкиных. Сторонники Софьи прибегали и к запугиванию стрелецких командиров расправами, если у власти останутся Нарышкины. Шакловитый говорил пятидесятникам. «А мутит-де всем царица Наталья Кирилловна, а перевесть-де нас хотят тем: меня-де хотят высадить из приказу вон, и вас-де, которые ко мне в дом вхожи, разослать хотят всех по городам».