Ледокол - Суворов Виктор

Следы уничтожения видны в архивах, например: предложение начинается на одной странице, но следующей нет, а иногда и следующей сотни страниц нет. И эта уничтоженная шифровка в Одесском округе — только еще одно подтверждение моих слов.

Интересно поведение генерал-лейтенанта М. А. Рейтера в данной ситуации. Макс Рейтер — дисциплинированный немец, еще в Первой мировой войне был полковником в штабе русской армии, служака прусской закваски. Уж он-то знает, как хранить секреты. Но даже он, заместитель командующего Северо-Кавказским округом, оказавшись со своими «Аннушками» на территории чужого военного округа, считает вполне естественным связаться с равным по положению местным боссом и спросить разрешения (конечно, персональной шифровкой!) что-то сделать. Ему из Генерального штаба быстро вправили мозги, и больше он подобных шифровок не писал.

А вот несколько другие примеры.

Генерал-полковник Л. М. Сандалов осматривает строительство оборонительных сооружений на самой границе в районе Бреста и с удивлением обнаруживает, что доты строят так близко от границы, что их видно с германской стороны. Он задает недоуменный вопрос В. И. Чуйкову. Чуйков, этот будущий сталинградский лис, вздыхает (притворно, конечно): очень жаль, но дело обстоит именно так, немцы заметят наше оборонительное строительство (На московском направлении. С. 53). Гудериан начинал войну именно с другой стороны реки и отмечает, что он все это хорошо видел: доты строили днем и ночью, причем ночью при ярком свете. Удивительная вещь: ни сам Сандалов, ни Чуйков, ни кто другой не прикажут оставить работу и перенести строительство на пару километров в тыл, чтобы противнику не было видно точного расположения огневых точек и направления амбразур, по которым он может легко вскрыть систему огня.

Маршал Советского Союза И. X. Баграмян в другом округе в 1940 году наблюдает ту же картину: идет строительство укрепленного района (УР) «прямо на виду у немцев». Строительные участки огорожены заборчиками. «Мне эти заборчики напоминали фиговые листочки на античных статуях.

— Как вы думаете, — спросил я руководителя одной из строек, — догадываются немцы, что ваши строители сооружают тут, на берегу пограничной реки, за этим заборчиком?

— Безусловно! — ответил он не задумываясь. — Трудно было бы не догадаться о характере нашего строительства.

Я подумал, подобную тактическую неграмотность людей, выбиравших места для сооружения дотов, легко можно квалифицировать как вредительство. Так, видимо, и случалось в прежние времена» (ВИЖ, 1976, N 1, с. 54).

Да. В 1938 году за такие действия кого-то расстреляли бы. Но в 1940-1941 годах по какой-то причине во всех западных округах строили укрепления именно так, и никто ничего не боялся, и НКВД в это дело не вмешивался, никого не арестовывали и не расстреливали за это. Почему? «Явная демонстрация оборонительных работ» — так Баграмян определяет это строительство и тут же добавляет, что «план строительства был утвержден вышестоящим начальством». За укрепленные районы отвечает лично командующий округом. Кто же этот идиот, утвердивший такой план? В тот момент — Г. К. Жуков. Тот самый Жуков, который был самым блистательным полководцем Второй мировой войны. Тот самый Жуков, который не имел ни одного военного поражения в своей жизни. Тот самый Жуков, который только что вернулся из Монголии, где строил демонстративно оборону, а потом нанес внезапный удар по 6-й японской армии. Тот самый Жуков, который через несколько месяцев станет начальником Генерального штаба и введет драконовские правила сохранения тайны при перемещении войск, но «явная демонстрация оборонительных работ» будет продолжаться на границе и даже резко усилится.

Интересно поведение и Баграмяна в этой ситуации. Баграмян, хитрейший лис, каких только рождала человеческая порода, а вместе с тем талантливый командир, в лучшем смысле этого слова. За время войны он сделал самую блистательную карьеру во всей Красной Армии: начал войну полковником, закончил ее генералом армии, занимая должность, которая давала право получить звание Маршала Советского Союза, и он это звание получил. В данной ситуации Баграмян выполняет личное поручение Жукова на границе, действуя как подчиненный и как личный друг. Нет бы Баграмяну заорать, чтобы демонстративное строительство прекратили. Но нет, не заорал. Нет бы, встретив Жукова, сказать: «Георгий Константинович, беда! Идиоты укрепления на самой границе строят, миллионы те укрепления для страны стоят, но подавят их артиллерией в первый час войны, ибо знает противник положение каждого дота! И тебя за это расстреляют, и меня!» Но не стал Баграмян кричать и ногами топать. 22 июня именно так и случилось — укрепления накрыли, но не расстрелял Сталин Баграмяна и Жукова, не тронул, наоборот, возвысил. Из этого следует, что такое строительство, чтобы противник все хорошо видел, это не идиотизм, не неграмотность, а нечто другое.