Сталин. Ледяной трон - Бушков Александр

Вот придурки! Подобное поведение охраны и есть – самая темная сторона дела!

Речь ведь идет не о каком-нибудь солдате-первогодке, призванном из муромских лесов или среднеазиатского кишлака. Охрана Сталина состояла из опытных, натасканных, посвященных во все тонкости ремесла офицеров. Тем страннее их поведение. Кто-кто, а они-то прекрасно должны знать, кем выглядят, когда, наивно округлив глазенки, лепечут что-то вроде: «Хозяин приказал спать, мы и завалились дать храпака…»

Охрана не имеет права выполнять подобные приказы охраняемого лица, будь это хоть Сталин, хоть Господь Бог. У охраны есть расписанные по буквам, по запятым правила поведения, предписывающие – охранять, охранять и охранять! Даже если охраняемый открытым текстом даст команду взять пару пузырей водки и отправляться спать с девицами-телефонистками, получивший такой приказ телохранитель, находящийся на дежурстве, обязан отреагировать одним-единственным способом: браво выпучив глаза, он рявкнет: «Так точно! Есть – по девкам!», а сам, выйдя за дверь, тем не менее, зорко несет службу на прежнем посту, положив руку на кобуру и прислушиваясь к каждому мышиному шороху. Это – азы ремесла. Основа профессии.

Но опытные охранники, вышколенные и вымуштрованные не самыми бездарными специалистами своего дела, ведут себя, как последние идиоты…

Продрыхнувшись к десяти часам утра, они обнаруживают, что «движения в комнатах нет». Что Сталин никак не дает о себе знать. Это – необычнейшая ситуация, такого никогда не было прежде, впервые в жизни Сталин нарушил обычное расписание…

Как поступает охрана? Еще ровным счетом двенадцать часов пребывает в совершеннейшем бездействии. Потом только набираются смелости, входят, застают Сталина лежащим на полу – в нательной рубашке, обмочившегося, не способного говорить и двигаться…

И еще только через девять часов появляются первые врачи… А за ними – ближайшие соратники. Дальше, собственно говоря, – одна лишь затянувшаяся агония.

Вот так все это выглядело. В оправдание охрана – нам известны показания двоих: Лозгачева и Старостина – вместо мало-мальски толковых объяснений продолжает с младенческой наивностью лепить глупость на глупость. Сталин велел спать – мы и спали. Почему бездействовали еще двенадцать часов? Боялись сталинского гнева! Почему еще девять часов не было ни врача, ни членов Политбюро? А глава МГБ Игнатьев особо и не обеспокоился, переадресовал охрану к Берии, но того никто не мог найти, в том числе и член Политбюро Маленков. Потом Берия вообще-то приехал (якобы), но велел панику не поднимать, объявил, что Сталин просто «уснул».

В каком-нибудь Парагвае охрану моментально начали бы подвешивать за ноги к потолку. Да и в более демократических немедленно отдали бы под суд всем скопом. В нашем случае ничего подобного не произошло – вышеприведенное дурацкое блеянье профессиональных телохранителей было моментально признано логичными и убедительными объяснениями, на том дело и кончилось.

И только много десятилетий спустя начали распутывать этот поганый клубок…

И стало ясно, например, что никакого такого особого страха перед «сталинской свирепостью» охрана не имела. Тот же Старостин припомнил, как несколькими годами ранее, по прямому приказу начальства, не выпустил ночью из дома крепко выпившего на поминках по Жданову Сталина – чтобы не простудился. Старостин, никакого трепета в организме не испытывая, заклинивает замок и твердо объявляет Сталину, что нипочем eгo в такую скверную погоду на улицу не выпустит. Сталин грозно ворчит, объявляет, что Старостина уберут из охраны к чертовой матери, но назавтра сам велит ему забыть о ночном инциденте. Никакой особой свирепости…

А вот еще один пример, показывающий, что в моменты «непоняток» охрана реагировала совершенно иначе.

Сталин пошел в баню. Известно было, что обычно он парится час с небольшим и выходит в определенное время, хоть часы по нему проверяй. И вот однажды он в обычное время не вышел.

Уже через двадцать минут шумнуло: тревога! Охрана тут же позвонила полковнику Новику, заместителю начальника Главного управления охраны, тот столь же незамедлительно – Игнатьеву, тот, не мешкая – Маленкову. Весь этот перезвон отнял еще пятнадцать минут. С самого верха поступил приказ: вышибай дверь! Всего тридцать пять минут – и к бане уже несутся со всех сторон офицеры охраны, передние – с ломами, нацеливаются высаживать дверь…