Лучшие книги XX века. Последняя опись перед распродажей - Бегбедер Фредерик

Разумеется, я мог бы еще многое порассказать вам об этой Скарлетт: мой американский прадедушка частенько встречал ее в доках Атланты; в молодые годы она звалась «гулёной» и, могу заверить, отнюдь не была сурова к мужчинам…

№37. Стефан Цвейг «СМЯТЕНИЕ ЧУВСТВ» (1926)

На 37-й позиции стоит, естественно, «Смятение чувств» австрийского писателя Стефана Цвейга (1881—1942). Эта длинная новелла вышла в свет в 1926 году^[61] – до чего же урожайный год этот 1926-й! Год, когда Бретон повстречал Надю, Бернанос – Сатану, а Агата Кристи прикончила Роджера Экройда. Явно один из самых творческих годов XX века: в период между двумя войнами люди писали книги, даже не подозревая, что скоро небеса рухнут им на голову. Монархия Габсбургов начала века была для них популярнейшим местом: здесь творили не только Шницлер, Гофманшталь, Краус, Музиль, но еще Рильке и Кафка^[62]… Позже, в 1942 году, когда станет ясно, что катастрофа разразилась вновь, Стефан Цвейг покончит с собой в Бразилии, вместе со своей второй женой.

Ибо этот Стефан Цвейг – чувствительный молодой человек, венский поэт, тонкий и зоркий исследователь человеческого сердца, находящийся под влиянием работ Зигмунда Фрейда, его приятеля. Все книги Цвейга повествуют о несчастливых любовных романах, запутанных связях, невысказанных или неутоленных желаниях: он истинный мастер психологической литературы. Вот и «Смятение чувств» не составляет исключения из правила: эта любовь ученика к своему преподавателю, в те времена, когда гомосексуализм был худшим из табу, может привести только к катастрофе. Ролан не способен распознать истинную природу своих чувств: что это – восхищение, любовь, дружба, желание? То ли это учитель «кадрит» своего ученика, то ли сам ученик – безудержный соблазнитель или безудержный подхалим – польщен тем, что нравится своему преподавателю? Стоит этому последнему обратиться к нему на «ты», как он в панике сбегает, а потом соблазняет его жену – чтобы отвлечься. Вот оно – «смятение чувств»: наш мозг вполне хорошо приспособлен для массы полезных вещей – памяти, разума, воображения, но он не способен помочь нам, как только речь заходит о страсти. В этом случае человек предоставлен самому себе, и как же ему узнать, влюблен ли он по-настоящему? И еще: сознательно ли мы решаем полюбить или это сваливается на нас, как снег на голову? Можно ли выбрать предмет любви или приходится следовать за неодолимыми сердечными порывами? И как не заплутать в тумане человеческой души? (Честно говоря, лучше было бы назвать эту книгу «Ураган в черепной коробке».)

«Смятение чувств» – тонко выписанная исповедь о любовном влечении – показывает, как педагогика может обернуться страстью. Хотелось бы мне пробудить в вас подобное чувство! Любой сентиментальный мальчик может оказаться во власти такого гипноза со стороны блестящего преподавателя (как в фильме «Кружок исчезнувших поэтов»^[63]). Но у Цвейга самое оригинальное то, что преподаватель поддается этому чувству не меньше, чем его ученик. Однако если бы меня поставили перед выбором, то чисто субъективно я все-таки выбрал бы не эту книгу. Лучше уж назвать «Амок» – историю, произошедшую в голландской колонии Индии, где врач отказывается сделать аборт героине, которая в результате умирает; или «Двадцать четыре часа из жизни женщины», где взрослая женщина влюбляется в юного игрока, который использует ее, чтобы вернуться в казино; или, наконец, «Опасную жалость», где герой приглашает на танец парализованную девушку, а потом, желая исправить свой промах, наносит ей визит, после чего она принимает его жалость за любовь и в конце концов убивает себя. В общем, чтобы выразить суть Стефана Цвейга, предлагаю следующее уравнение: Цвейг = Гете + Фрейд, помноженные на Пруста. Надеюсь хотя бы, что выразился не слишком путано.

№36. Раймон Кено «ЗАЗИ В МЕТРО» (1959)

Смотри-ка, номер 36 опять не мой, хотя на что я, собственно, надеялся, дурьямоябашка?

Номер 36 – это Раймон Кено (1903—1976), гениальный выдумщик, который начал с сюрреализма и пришел в УЛИПО через коллеж метафизики и «упражнения в стиле». Этот одержимый успел потрудиться всюду, где в XX веке подвергали пытке синтаксис, где терзали и перемалывали слова. После Селина и Сан-Антонио^[64] он стал третьим насильником над глаголами. А главное, он автор «Зази в метро», которая начинается с одного слитного слова: «Откудажэтотаксмердит?»