Сексуальная революция. - Райх Вильгельм

Речь идет о том, что инстинкт, ставший асоциальным, лишается важнейшего заряда энергии. Теперь объем того, что нуждается в сдерживании, не так уж велик. А здоровый человек не нуждается более в морали, так как у него нет импульсов, для сдерживания которых были бы необходимы моральные препятствия. Сдерживание еще, возможно, оставшихся импульсов асоциального поведения будет делом нетрудным при условии удовлетворения основных половых потребностей. Об этом явствует поведение человека, обретшего оргастическую потенцию. Половое сношение за деньга становится невозможным. Имеющиеся фантазии на эротические темы, включающие представления об убийстве, теряют свою силу и значимость. Мысль о принуждении партнера к любви или об изнасиловании становится чуждой, да и само такое намерение воспринимается как нечто немыслимое. То же происходит и с импульсами, существовавшими прежде и толкавшими, например, к совращению детей. Анальные, эксгибиционистские и другие извращения, как правило, Полностью исчезают, а с ними — и социально обусловленные чувства страха и вины. Исчезает заинтересованность в кровосмесительной привязанности к родителям, братьям и сестрам, и вследствие этого в характере больных высвобождается энергия, которая ранее вытеснялась из него. Короче говоря, названные здесь процессы следует рассматривать как признаки саморегулирования душевного организма.

Оказалось, что люди, обретшие способность к оргастическому удовлетворению, гораздо более способны к моногамным отношениям, нежели те, у которых нарушена нормальная способность к разрядке. Но их моногамная позиция вызвана не препятствиями, с которыми сталкиваются импульсы, побуждающие к полигамии, или сомнениями, обусловленными причинами морального порядка, а сексуально-экономическим принципом, побуждающим вновь и вновь испытывать живое, благодетельное наслаждение с одним и тем же партнером. Предпосылкой этого является полная сексуальная гармония с партнером. Различие между мужчиной и женщиной с этой точки зрения не поддавалось констатации посредством клинических исследований. Напротив, при отсутствии подходящего партнера — а это в современных господствующих условиях половой жизни имеет тенденцию к превращению в правило — способность к моногамии превращается в свою противоположность, в безостановочные поиски устраивающего партнера. Если такой партнер найден, то моногамная позиция восстанавливается сама собой и сохраняется до тех пор, пока сохраняются сексуальная гармония и удовлетворенность. Мысли о другом партнере и желания такого рода появляются лишь в очень слабой форме или не реализуются в силу интереса к постоянному партнеру.

Однако старые отношения непоправимо рушатся, если они утратили свежесть, и новая связь обещает большее наслаждение. Это обстоятельство, которое не поддается изменению, оказывается в непреодолимом противоречии со всем сексуальным устройством современного общества, где материальные связи и необходимость считаться с детьми вступают в конфликт с сексуально-экономическим принципом. Таким образом, в условиях общественного строя, отрицающего половую жизнь, именно самые здоровые люди вынуждены испытывать тяжелейшие субъективные страдания. Иным является поведение людей, оргастические восприятия которых нарушены, а ведь именно они составляют большинство. Так как они испытывают меньшее наслаждение от полового акта, или им лучше удается в течение периодов различной длительности обходиться без партнера, или они становятся менее разборчивыми. Акт не особенно много значит для таких людей. Неразборчивость в сексуальных контактах является, таким образом, следствием сексуального нарушения. Человек, испытывающий такого рода нарушения, более способен покориться условиям брака. заключаемого на всю жизнь, но его верность основывается не на сексуальной удовлетворенности, а на моральных препятствиях.

Если выздоровевшему пациенту удается найти подходящего партнера в половой жизни, то оказывается, что не только исчезают все невротические симптомы, но более того, такой человек теперь способен с удивительной, прежде неведомой ему легкостью упорядочивать свою жизнь, решать конфликты так, чтобы это не порождало неврозы. В нем формируется как бы автоматическая уверенность в регулировании своих импульсов и социальных отношений. При этом недавний больной полностью следует принципу наслаждения жизнью. Упрощение отношения к жизни — неважно, идет ли речь о структуре, мышлении или об эмоциях — устраняет из его бытия многочисленные источники конфликтов. Одновременно он приобретает критическое отношение к существующему моральному порядку. Принцип морального регулирования душевной жизни противостоит, следовательно, сексуально-экономическому саморегулированию.