Зима. Все пьесы - Гришковец Евгений

Первый пожимает плечами, делает жест, дескать, выкладывай.

Только ты отнесись… к этому… не смейся…, давай напьемся.

Первый. Давай, хмм… давай… только ты ведь уже… принял.

Второй. Давай напьемся по-настоящему, в хлам.

Первый. Давай, давай. Без вопросов. Только… давай завтра.

Второй. Завтра?

Первый. У меня вечером телефонный разговор… важный, без дураков, важный.

Второй. Понятно…

Первый. Слушай, дело такое… Пойми, ты же мне не землю копать предлагаешь, я же с удовольствием…, только завтра.

Второй. Во сколько у тебя звонок?

Первый. Мне должны звонить… после одиннадцати.

Второй. Понятно…

Первый. Я не спрашиваю. Я и так вижу — у тебя что-то стряслось. Но, старик, я тебя тоже прошу, давай завтра.

Второй. Вообще-то ничего не случилось… просто надо напиться и лучше бы сейчас… один не могу… как подумаю — это ещё хуже… А завтра… можно и завтра, но… надо сейчас.

Первый. Ничего не случилось?

Второй. Нет… Так… Не могу объяснить. Вот скажу, что настроение плохое, а ты скажешь…, что… (машет рукой), и настроение тоже… очень плохое. Но сложнее все…, что бы я ни сказал, все равно — не то. Давай я ничего не буду объяснять.

Первый. Давай… хмм, давай.

Второй. Только не обижайся, а?.. Все такие обидчивые. Обижаются там, где, ну, вообще нет никаких оснований… Я уже замучился оправдываться, объяснять. Говорить всем и каждому: "Я тебя не хотел обидеть, дружище, это ты сам обиделся". Всем говорю…

Первый. Никто не обижается! Ты сам успокойся.

Второй. А чего ты так ухмыляешься, я что, не вижу…

Первый. То не звонишь, не видно тебя, а тут на тебе… и сразу — давай напьемся.

Второй. Я же прилетел вчера вечером…

Первый. Ты улетал? Куда?

Второй. В Австрию, вчера только прилетел…

Первый. Все понятно! Дым отечества… — надо напиться!

Второй. Замолчи! Слушай! Ты же знаешь, что мне на Австрию… Что мне эта Австрия… А если бы я вернулся из… Челябинска, ты бы что тогда сказал? Стал бы пить со мной?

Первый. Точно ничего не случилось?

Второй. Точно… я же просил… блин…для меня это важно… хотя уже понятно, что пить не будем.

Некоторое время молчат.

Извини меня… извини… Я это знаю… знаю заранее, но что сделаешь… Каждый раз, когда возвращаюсь… минимум неделя кошмара… А сейчас как-то особенно худо. Думал, выпьем, поспорим… а нам даже и пить не надо… и так получается.

Первый. Значит, я угадал. Угадал?… Извини! Давай завтра напьемся в…в…в… ну, как ты хочешь.

Второй. Погоди, погоди, я хочу сказать…Ты же понимаешь, мне Австрия или Швейцария… ну никуда… Просто как возвращаюсь… Домой… ДОМОЙ… И понимаю, что там, ну там, жить я не могу, не хочу, среди всех этих… То есть, понимаешь, не то чтобы мне дома плохо… Плохо, конечно, но не в этом дело. Это не из-за того, что у меня в подъезде стены обоссаны… это было бы просто… Просто когда я возвращаюсь — минимум неделю я всем собой ощущаю, что жить не могу ни там, ни здесь. Самое лучшее — это аэропорты, вокзалы… Это, конечно, пошло звучит… Но где жить? Допустим, не был я в какой-нибудь стране, но понятно же, что и там не смогу… и там… И лучше в этом случае не ездить никуда, а то возвращаюсь, и все виднее… и вонь в подъ-езде заметнее, и рожи, и… на улицу выйти не могу. А про работу лучше и не говорить. Работа…? Смысл, смысл надо поймать опять.

Первый. А я люблю ездить за границу. Я все поездки туда воспринимаю… Как сказать?… Как сказать… как возможность… Вот послушай внимательно! Как возможность там соскучиться по всему и всем здесь. Понимаешь? Здесь устал, а тут раз, уехал куда-нибудь, а там красота. Всем улыбаешься ходишь. Выучишь заранее "здрасьте — до свиданья" на их языке и… и с удовольствием ходишь, здороваешься… Кафе, рестораны, набережные какие-то. Мне нравится, понимаешь! Они там тебе рады, довольны тобой. Ведь у них шанс свою обычную, скучную… может, даже несчастную жизнь кому-то показать. И ты всему рад… На все говоришь: "Не может быть, как интересно!" Я это очень люблю. Но вот неделя прошла…. другая…, все: надо домой — соскучился! Не по квасу, не по пельменям. Просто соскучился по своей обычной, скучной… даже несчастной, понимаешь, жизни.

Некоторое время молчат.

Второй. Я же ведь однажды уезжал навсегда.

Первый. Кому ты рассказываешь, думаешь, не помню… Вот тогда мы напились будь здоров!

Второй. Я, когда решил, что уезжаю, и узнал, что все возможно… Я… Очень счастливый период в жизни был. Я всем говорил, что уезжаю, прощался со всеми, чтобы уже наверняка…, чтобы обратной дороги не было… А когда со всеми распрощался, я вдруг почувствовал себя привидением… неуязвимым. Меня уже никто не мог обидеть, ранить, задеть…, понимаешь. Хорошо! Или я вижу — у кого-то из друзей беда и помочь надо…, но от меня помощи уже не ждут и… не примут… от меня… Посмотрю, посмотрю, и а… а… а… (Машет рукой.) Понимаю, что так нельзя, а все… и успокоился… хорошо! Встречаешься с друзьями, и все не знают, как с тобой говорить: "Ты что, не уехал еще?" А в глазах у всех тревога и вопрос… к кому-то: "А мы почему не едем? Мы-то чё не едем?" И обида! Обида… часто… А мне хорошо. Всем, кого встречал, — плохо, а мне хорошо. Я понял… Например… Вот видел иностранцы на Красной площади… Ветер, холод, январь, снег колючий такой, минус двадцать градусов. А они такие забавные, щебечут…, в кепочках, в шапках с помпончиками… Я представляю, как кто-нибудь из них эту шапку покупал, там у себя, в магазине… Там сделали большой переполох, дескать, зачем такую теплую шапку покупать? "А наш Билли едет в Россию!" А продавец: "Да он с ума сошел…!"… А Билли доволен. Вот, ходит он, как… птица. Навертит шарф на шею… длинный, и ходит, смеется громко и фотографирует, фотографирует. Россию. И… не холодно ведь ему в курточке или пальтишке. А мы в шубах мерзнем, сутулимся, нос кутаем, бежим…, у перчаток пальцы пустые, руки в кулаки… холодно! Мерзнем! А они нет! Так вот, как только я понял, что уезжаю — перестал мерзнуть! Мороз-то уже не мой. Он меня не морозит. Подштанники не надеваю, иду в курточке — хоть бы что. Весело, понимаешь. Уши прихватывает…, конечно, но не давит, мороз не давит… Вижу — красиво! Русская зима — красиво! Не моя уже, чего мне… теперь…