Серебряная ива - Ахматова Анна Андреевна

* * *

• Теперь прощай, столица,
• Прощай, весна моя,
• Уже по мне томится
• Корельская земля.^[18]

• Поля и огороды
• Спокойно зелены,
• Еще глубоки воды
• И небеса бледны.

• Болотная русалка,
• Хозяйка этих мест,
• Глядит, вздыхая жалко,
• На колокольный крест.

• А иволга, подруга
• Моих безгрешных дней,
• Вчера вернувшись с юга,
• Кричит среди ветвей,

• Что стыдно оставаться
• До мая в городах,

• В театре задыхаться,
• Скучать на островах.

• Но иволга не знает,
• Русалке не понять,
• Как сладко мне бывает
• Его поцеловать!

• И все-таки сегодня
• На тихом склоне дня
• Уйду. Страна Господня,
• Прими к себе меня!

Весна 1917

Перемирие, которое в связи с войной заключили Ахматова и Гумилев, длилось, увы, не более года. Первой нарушила данное мужу слово («будем вместе, милый, вместе») Анна Андреевна. Она вдруг безоглядно влюбилась. И не слегка, как бывало в пору головокружительных поэтических триумфов, когда уставала считать своих «пленников», а слишком. В Бориса Васильевича Анрепа, давнего, с гимназических лет, приятеля Николая Владимировича Недоброво. Он их и представил друг другу, сначала заочно (отослав Борису «Четки»), а потом и очно.

* * *

О «Четках» (1914 г.) Борис Васильевич Анреп написал своему другу Николаю Владимировичу Недоброво: «Она была бы – Сафо, если бы не ее православная изнеможденность».

* * *

Борису Анрепу посвящено большинство лирических стихотворений, созданных Ахматовой с 1915 по 1921 год. Они составляют основу двух книг – «Белой стаи» (сентябрь 1917) и «Подорожника» (апрель 1921).

Посвящала Анрепу Ахматова стихи и позже. Но первой в этой «песне песней» была полушутливая «Песенка» – единственный в ее поэзии акростих: в отличие от Гумилева, Анна Андреевна не жаловала этот искусственный, салонный жанр.

ПЕСЕНКА

• Бывало, я с утра молчу
• О том, что сон мне пел.
• Румяной розе и лучу
• И мне – один удел.
• С покатых гор ползут снега,
• А я белей, чем снег,
• Но сладко снятся берега
• Разливных мутных рек.
• Еловой рощи свежий шум
• Покойнее рассветных дум.

5 марта 1916

* * *

Борис Васильевич фон Анреп, правовед по образованю, увлекся живописью и, чтобы переменить судьбу, в 1908 году уехал из Петербурга в Париж на постоянное жительство. Овладев секретами византийских мозаик, стал профессиональным художником. Добился признания, а со временем и крупных заказов. Писал Анреп и стихи, правда, весьма топорные, умом не блистал, зато умел значительно молчать, не скупясь тратил командировочные червонцы и на лихачей, и на рестораны. Необычайно высоким ростом, жизнерадостностью, неистребимым донжуанством, странной смесью беззаботной отваги и практичности Борис Васильевич фон Анреп напоминал Анне отца, такого, каким Андрей Антонович Горенко был в ее ранние детские годы…

* * *

• Ждала его напрасно много лет.
• Похоже это время на дремоту.
• Но воссиял неугасимый свет
• Тому три года в Вербную Субботу.
• Мой голос оборвался и затих —
• С улыбкой предо мной стоял жених.

• А за окном со свечками народ
• Неспешно шел. О, вечер богомольный!
• Слегка хрустел апрельский тонкий лед,
• И над толпою голос колокольный,
• Как утешенье вещее, звучал,
• И черный ветер огоньки качал.

• И белые нарциссы на столе,
• И красное вино в бокале плоском
• Я видела как бы в рассветной мгле.
• Моя рука, закапанная воском,
• Дрожала, принимая поцелуй,
• И пела кровь: блаженная, ликуй!

1916–1918

* * *

• Ты мне не обещан ни жизнью, ни Богом,
• Ни даже предчувствием тайным моим.
• Зачем же в ночи перед темным порогом
• Ты медлишь, как будто счастьем томим?
• Не выйду, не крикну: «О, будь единым,
• До смертного часа будь со мной!»
• Я только голосом лебединым
• Говорю с неправедною луной.

1915

* * *

• «Горят твои ладони,
• В ушах пасхальный звон,
• Ты, как святой Антоний,
• Виденьем искушен».

• «Зачем во дни святые
• Ворвался день один,
• Как волосы густые
• Безумных Магдалин».

• «Так любят только дети,
• И то лишь первый раз».
• – «Сильней всего на свете
• Лучи спокойных глаз».

• «То дьявольские сети,
• Нечистая тоска».
• – «Белей всего на свете
• Была ее рука».

1915