Двадцать лет спустя (часть первая) - Дюма Александр

К несчастью, Фрике, игравший в шествии видную роль, имел неосторожность взобраться на оконную решетку, чтобы подняться над толпой. Честолюбие его погубило: мать заметила его и послала за доктором.

Затем она схватила советника в охапку и собралась тащить его наверх, но на лестнице советник неожиданно встал на ноги и заявил, что может подняться и сам. Он просил служанку только об одном: уговорить народ разойтись. Но та не слушала его.

— О мой бедный хозяин! Дорогой мой хозяин! — кричала она.

— Да, милая, да, Наннета, — бормотал Брусель, пытаясь ее утихомирить, — успокойся, все это пустяки.

— Как я могу успокоиться, когда вас раздавили, растоптали, растерзали!

— Да нет же, нет, — уговаривал ее Брусель, — ничего не случилось.

— Как же ничего, когда вы весь в грязи! Как же ничего, когда у вас голова в крови! Ах, господи, господи, бедный мой хозяин!

— Замолчи наконец! — сказал Брусель. — Замолчи!

— Кровь, боже мой, кровь! — кричала Наннета.

— Доктора! Хирурга! Врача! — ревела толпа. — Советник Брусель умирает! Мазаринисты убили его!

— Боже мой, — восклицал Брусель в отчаянии, — из-за этих несчастных мой дом сожгут!

— Подойдите к окну и покажитесь им, хозяин!

— Нет, уж от этого я воздержусь, — ответил Брусель. — Показываться народу — это дело королей. Скажи им, что мне лучше, Наннета, скажи им, что я пойду не к окну, а в постель, и пусть они уходят.

— А зачем вам нужно, чтобы они ушли? Ведь они собрались в вашу честь.

— Ах! Неужели ты не понимаешь, что меня из-за них повесят? — твердил в отчаянии Брусель. — Видишь, вот и советнице стало дурно!

— Брусель! Брусель! — вопила толпа. — Да здравствует Брусель! Доктора Бруселю!

Поднялся такой шум, что опасения Бруселя не замедлили оправдаться. На улице появился взвод гвардейцев и ударами прикладов разогнал беззащитную толпу.

При первом крике: «Гвардейцы, солдаты!» — Брусель, боясь, как бы его не приняли за подстрекателя, забился в постель, не сняв даже верхней одежды.

Благодаря вмешательству гвардейцев старой Наннете, после троекратного приказа Бруселя, удалось наконец закрыть наружную дверь. Но едва лишь она заперла дверь и поднялась к хозяину, как кто-то громко постучался.

Госпожа Брусель, придя в себя, разувала своего мужа, сидя у его ног и дрожа как лист.

— Посмотрите, кто там стучит, Наннета, — сказал Брусель, — и не впускайте чужих людей.

Наннета выглянула в окно.

— Это господин президент, — сказала она.

— Ну, его стесняться нечего, откройте дверь.

— Что они с вами сделали, милый Брусель? — спросил, входя, президент парламента. — Я слышал, вас чуть не убили!

— Они явно покушались на мою жизнь, — ответил Брусель со стоической твердостью.

— Бедный друг! Они решили начать с вас. Но каждого из нас ждет та же участь. Они не могут победить нас всех вместе и решили погубить каждого порознь.

— Если только я поправлюсь, — сказал Брусель, — я, в свою очередь, постараюсь раздавить их тяжестью своего слова.

— Вы поправитесь, — сказал Бланмениль, — и они дорого заплатят за это насилие.

Госпожа Брусель плакала горючими слезами, Наннета бурно рыдала.

— Что случилось? — воскликнул, поспешно входя в комнату, красивый и рослый молодой человек. — Отец ранен?

— Перед вами жертва тирании, — ответил Бланмениль, как истый спартанец.

— О! — вскричал молодой человек. — Горе тем, кто тронул вас, батюшка!

— Жак, — произнес советник, — пойдите лучше за доктором, друг мой.

— Я слышу крики на улице, — сказала служанка, — наверное, это Фрике привел доктора…. Нет, кто-то приехал в карете!

Бланмениль выглянул в окно.

— Это коадъютор! — воскликнул он.

— Господин коадъютор! — повторил Брусель. — Ах, боже мой, да пустите же, я пойду к нему навстречу!

И советник, забыв о своей ране, бросился бы встречать г‑на де Реца, если бы Бланмениль не остановил его.

— Ну-с, дорогой Брусель, — сказал коадъютор, входя, — что же случилось? Говорят о засаде, об убийстве? Здравствуйте, господин Бланмениль. Я заехал за своим доктором и привез его вам.

— Ах, сударь! — воскликнул Брусель. — Вы оказываете мне слишком высокую честь! Действительно, меня опрокинули и растоптали мушкетеры короля.

— Вернее, мушкетеры кардинала, — возразил коадъютор. — Вернее, мазаринисты. Но они поплатятся за это, будьте покойны. Не правда ли, господин Бланмениль?