Асканио - Дюма Александр

— Да! — в один голос воскликнули влюбленные.

Глава пятая

Обыск

На другое утро после того, как в парке Малого Нельского замка при слабом мерцании звезд была рассказана эта история, мастерская Бенвенуто имела свой обычный вид: сам мастер работал над солонкой, золото для которой он так храбро защищал накануне от четырех наемников, посягавших на сей благородный металл, а кстати и на его жизнь; Асканио чеканил лилию для госпожи д'Этамп; Жак Обри, лениво развалясь в кресле, засыпал Челлини вопросами и тут же сам на них отвечал, потому что Бенвенуто не открывал рта; Паголо украдкой посматривал на Катерину, занятую каким-то рукоделием; Герман и остальные подмастерья шлифовали, паяли, пилили, чеканили, — и этот мирный труд оживляла веселая песенка Скоццоне.

Далеко не так спокойно было в Малом Нельском замке: исчезла Коломба. Суматоха поднялась ужасная. Девушку искали, звали. Госпожа Перрина испускала душераздирающие вопли, а прево — несчастного отца поспешили известить о случившемся — тщетно пытался добиться от дуэньи хотя бы одного вразумительного слова, чтобы напасть на след похищенной, а может быть, и сбежавшей дочери.

— Итак, госпожа Перрина, — спрашивал он, — вы сказали, что видели ее последний раз вчера вечером, вскоре после моего ухода?

— Увы, сударь, так оно и было!.. Господи Иисусе! Вот напасть-то!.. Бедняжечка выглядела немного печальной. Она сняла с себя роскошный наряд и драгоценности, в которых ездила ко двору, и надела простенькое белое платье… Силы небесные, сжальтесь над нами!.. Потом она сказала мне: «Госпожа Перрина, сегодня такой теплый вечер, я пройдусь немного по моей любимой аллее». Было часов семь, сударь, и вот эта дама… — госпожа Перрина указала на Пульчери, которую недавно дали ей в помощницы, а вернее, в начальницы, — эта дама уже вернулась к себе в комнату и, видно, по своему обыкновению, занялась нарядами, которые она так искусно мастерит, сударь! А я села в зале нижнего этажа и стала шить. Уж не знаю, сколько времени просидела я за работой… возможно, мои усталые глаза закрылись сами собой, и я на минутку забылась.

— Ну да, как обычно, — съязвила Пульчери.

— Около десяти часов я пошла в сад поглядеть, не замечталась ли там Коломба, — продолжала госпожа Перрина, не удостоив ответом клеветницу. — Я громко позвала ее, но Коломба не откликнулась. Тогда я подумала, что она вернулась и легла спать, а меня будить пожалела. Она часто так делала, моя голубушка!.. Милосердный бог! Ну кто бы мог подумать… Ах, мессер прево, чем угодно ручаюсь, что похитили ее, нашу бедняжечку.

— Ну, а сегодня утром? — нетерпеливо прервал прево. — Утром, утром-то что?

— Сегодня утром, когда я увидела, что она долго не выходит… Спаси и помилуй нас, пресвятая дева Мария!

— Да кончите ли вы наконец свои идиотские причитания?! — заорал мессер д'Эстурвиль. — Рассказывайте по порядку все, как было! Итак, сегодня утром?..

— Ах, сударь! Я не перестану плакать, пока не отыщется наша голубка, и вы не запретите мне проливать о ней горькие слезы. Сегодня утром я встревожилась, что ее так долго нет — ведь Коломба ранняя пташка, — и пошла ее будить. Я постучала в дверь — Коломба не отзывалась; тогда я вошла в ее комнату. Никого! Даже постель не разобрана. И тут я принялась кричать, звать на помощь! Я совсем голову потеряла! А вы еще хотите, сударь, чтобы я не плакала.

— Пускали вы кого-нибудь сюда в мое отсутствие, госпожа Перрина? — строго спросил прево.

— Я? В ваше отсутствие? А кого бы, например, я могла пустить сюда, сударь? — с явным возмущением воскликнула достойная дуэнья, совесть которой была не совсем чиста. — Разве не запретили вы мне этого? Случилось ли хоть раз, чтобы я ослушалась вас, сударь? Пускать сюда кого-нибудь? Вот еще!

— Ну, например, этого Бенвенуто, который осмелился сказать, что моя дочь красавица. Он не пытался вас подкупить?

— Бенвенуто? Поглядела бы я на него! Да ему легче было бы на луну забраться! Я славно приняла бы его, уж поверьте!

— Значит, у вас тут никогда не бывало мужчин, молодых людей?

— Молодых людей? Спросили бы лучше, сударь, не заходил ли сюда сам сатана!

— А кто же тогда этот миловидный юноша, который раз десять стучался к нам, с тех пор как я здесь работаю? — спросила Пульчери. — И я еще всякий раз захлопывала дверь перед самым его носом.