Двадцать лет спустя - Дюма Александр

Молодые люди переглянулись еще раз, убедились, что ни тот, ни другой не расположен отступать, и, в то время как воспитатель уже повернул свою лошадь, бросились вперед.

Рауль крикнул:

– За мной, Оливен!

А Гиш:

– За мной, Юрбен и Бланше!

И прежде чем Арменж успел опомниться от изумления, они уже исчезли в лесу.

Пришпоривая лошадей, молодые люди выхватили пистолеты.

Через пять минут они, по-видимому, приблизились к месту, откуда раздавались крики. Тогда они сдержали лошадей и стали продвигаться с осторожностью.

– Тише, – сказал де Гиш, – всадники.

– Да, трое верхом и трое спешившихся.

– Что они делают? Вы видите?

– Мне кажется, они обыскивают раненого или убитого человека.

– Вероятно, какое-нибудь подлое убийство, – сказал де Гиш.

– Но ведь это же солдаты, – возразил Бражелон.

– Да, но убежавшие из армии, почти грабители с большой дороги.

– Пришпорим, – сказал Рауль.

– Пришпорим, – повторил де Гиш.

– Стойте! – вскричал бедный воспитатель. – Умоляю вас!..

Но молодые люди не слушали ничего. Они помчались один быстрее другого, и крики воспитателя только предупредили испанцев.

Трое всадников немедленно бросились к ним навстречу, в то время как остальные продолжали обирать двух путешественников, ибо, подъехав ближе, молодые люди увидели не одно, а два лежащих тела.

На расстоянии десяти шагов Гиш выстрелил первый и промахнулся. Испанец, устремившийся на Рауля, выстрелил тоже, и Рауль почувствовал в левой руке боль, как от удара хлыстом. Шага за четыре от врага он выстрелил; испанец, пораженный в грудь, раскинул руки и упал навзничь на круп лошади, которая, закусив удила, понесла.

В ту же минуту Рауль, точно в тумане, увидел дуло мушкета, направленное в него. Он вспомнил совет Атоса и с быстротою молнии поднял на дыбы свою лошадь. Раздался выстрел. Лошадь отпрыгнула в сторону, ноги ее подкосились, и она грохнулась наземь, примяв ногу Рауля.

Испанец бросился к нему, схватил мушкет за дуло и замахнулся, чтобы прикладом раздробить ему голову.

К несчастью, Рауль находился в таком положении, что не мог вытащить ни шпаги из ножен, ни пистолета из кобуры. Он увидел, как приклад взвился над его головой, и невольно зажмурил глаза. Но в эту минуту де Гиш одним скачком налетел на испанца и приставил ему пистолет к горлу.

– Сдавайтесь, – сказал он, – или смерть вам.

Мушкет вывалился из рук солдата, и он тотчас сдался.

Гиш подозвал одного из своих слуг, поручил ему стеречь пленного, с приказанием пустить пулю в лоб, если тот сделает малейшую попытку к бегству, и, спрыгнув с лошади, подошел к Раулю.

– Ну, граф, – сказал Рауль с улыбкой, хотя бледность обличала его волнение, неизбежное при первой схватке, – вы быстро расплачиваетесь со своими долгами. Не захотели долго быть мне обязанным. Если б не вы, – прибавил он, повторяя слова графа, – я был бы теперь трижды мертв.

– Мой противник убежал, – отвечал Гиш, – и дал мне возможность прийти вам на помощь. Но вы, кажется, серьезно ранены! Я вижу, вы весь в крови!

– Мне как будто, – ответил Рауль, – оцарапало руку. Помогите мне выбраться из-под лошади, и затем, надеюсь, ничто не помешает нам продолжать путь.

Д’Арменж и Оливен слезли с коней и стали оттаскивать лошадь, бившуюся в агонии.

Раулю удалось вынуть ногу из стремени и высвободить ее из-под лошади. Через секунду он был на ногах.

– Ничего не повредили? – спросил Гиш.

– По счастью, ничего, уверяю вас, – ответил Рауль. – Но что сталось с несчастными, которых эти негодяи хотели убить?

– Мы приехали слишком поздно. По-видимому, они их убили и убежали со своей добычей. Мои слуги около трупов.

– Пойдем посмотрим, вдруг они еще живы, и мы можем им помочь, – сказал Рауль. – Оливен, мы получили в наследство двух лошадей, но я потерял своего коня. Возьмите себе лучшую из двух лошадей, а мне дайте вашу.

И они направились к месту, где лежали жертвы.

Глава XXXIV

Монах

Двое мужчин лежали на земле. Один, пронзенный тремя пулями, лежал лицом вниз и плавал в собственной крови. Он был мертв. Другого слуги прислонили к дереву, он горячо молился, подняв глаза к небу. Пуля пробила ему верхнюю часть бедра.

Молодые люди подошли сначала к мертвому и переглянулись с удивлением.

– Это священник, – сказал Бражелон. – На голове у него тонзура. О негодяи! Поднять руку на священнослужителя!

– Пожалуйте сюда, сударь, – сказал Юрбен, старый солдат, участник всех походов кардинала-герцога. – Тому уже ничем не поможешь, а вот этого еще, пожалуй, можно спасти.