Тайный меридиан - Перес-Реверте Артуро

– Я возьму второй риф, Пилото.

Кой сказал это, заметив, что Пилото смотрит на грот и, конечно, думает то же самое. Но хозяином тут был Пилото, и такого рода решения мог принимать только он, а потому Кой ждал; Пилото кивнул, вынул изо рта сигарету, бросил ее в море на подветренную сторону и поднялся на ноги. Они завели мотор, чтобы поставить «Карпанту» кормой к волне и ветру; две трети площади грота полнились ветром, остальное было намотано на гик. Теперь штурвал взяла Танжер. В эту минуту гребень большой волны захлестнул палубу, обдав Коя со спины, и он одним прыжком очутился в кокпите, рядом с Танжер. Их тела соприкоснулись при очередном крене, и, чтобы не упасть, ему пришлось схватиться за штурвал, как бы невольно заключив ее в объятия.

– Можешь понемногу приводиться к ветру, – сказал он.

Закрепляя фал грота, Пилото с усмешкой посмотрел на них. Она взяла лево руля, паруса обвисли; и еще до того, как «Карпанта» опять набрала скорость, волна снова сильно ударила ее в борт, руль повело, Танжер дернуло, она спиной коснулась груди Коя, который стал выворачивать штурвал вместе с ней, возвращая судно на правильный курс. Наконец-то впереди по левому борту, под наполненным ветром гротом, снова появился мыс Копе, серая громада на фоне низко летящих туч. Стрелка лага установилась на пяти узлах. И опять их с кормы настигла волна, окатив с головы до ног. Кой видел, как поднялись от холода волоски на открытой шее и руках Танжер, она обернулась к нему, и на осыпанном уже не только сотнями веснушек, но и тысячами брызг лице, которое впервые оказалось так близко от его губ, играла странная, нежная и благодарная улыбка, словно этим мгновением она была обязана ему, и только ему. Рот ее приоткрылся, словно она вот-вот произнесет те самые слова, которых иные мужчины ждут целую вечность.

В двухэтажном ресторане, стоявшем на берегу, на террасе, под деревянным решетчатым навесом, крытом пальмовыми листьями, оркестр играл бразильскую музыку. Два парня и девушка неплохо работали под Винисиуша де Мораэша, Токинью и Марию Бетанию. Некоторые посетители, сидевшие за столиками, просто не могли удержаться и, не вставая с места, двигались в такт мелодии. Девушка, довольно красивая мулатка с большими глазами и африканским ртом, отбивала ритм в бонго и пела, не отрывая взгляда от молодого бородатого гитариста. На столиках стоял ром и кайпиринья, вдоль моря росли пальмы, и Кой подумал, что все это очень похоже на Рио-де-Жанейро или Баию.

Поверх низкой деревянной балюстрады, отделявшей террасу от берега, она посмотрел на еще заметную вдали фигуру Пилото, он шел в сторону спортивного порта, над которым небольшим леском поднимались мачты пришвартованных за небольшим волнорезом яхт. Рыбацкую биржу и причалы защищала от морских волн высокая гора, которую венчал замок Агилас, постепенно таявший в воздухе с наступлением темноты. С другой стороны волны разбивались о небольшой мыс и остров, чьи очертания напоминали орла – Агила, по этому острову и порт получил свое название; однако ветер улегся, и на темно-сером песке пляжа, где море было совсем тихое, поблескивая, отпечатывались капельки теплого моросящего дождика. В сумеречном свете виднелась башня главного маяка, выкрашенная черными и белыми полосами; понаблюдав немного за вспышками огня, Кой совершенно точно определил: два белых проблесковых огня каждые пять секунд.

Он повернулся к Танжер и увидел, что она пристально на него смотрит. До этого он рассказывал ей какую-то совсем необязательную историю, связанную с пляжем и музыкой. Начал он говорить просто так, чтобы заполнить неловкое молчание, которое повисло между ними, когда Пилото, допив кофе, попрощался и ушел, оставив их один на один, в компании бразильских мелодий и тихо угасающего над бухтой серого дня. Теперь же Танжер, казалось, ждала продолжения, но к этой истории больше нечего было прибавить, и Кой не знал, чем бы еще заполнить паузу. К счастью, оставалась еще мелодия, которая приобретала дополнительные краски от близости морского берега и тихо шуршащего по пальмовым листьям мелкого дождика. Можно было молчать, не насилуя себя, и он взял свой стакан с белым вином, поднес его к губам. Танжер улыбнулась, поиграв плечами в такт музыке. Она уже выпила свою кайпиринью, которая зажгла особым блеском темно-синие ее глаза, неотрывно смотрящие на Коя.

– Что ты так на меня смотришь?

– Так, просто смотрю.

Ему опять стало неловко, и он повернулся к морю, потом долил еще вина в свой и без того почти полный стакан. Проницательные глаза не отпускали его.