Небесный Сион - Крючкова Ольга Евгеньевна

Исидора кивнула.

– Разумеется. Неужели после стольких лет вы сомневаетесь во мне? Я сохраню любую тайну, даже самую страшную… – заверила она.

Шарль испытывающе воззрился на свою подругу: да эта женщина была ему надёжной опорой на протяжении прошедших семи лет, с того самого момента, как поселилась в замке и безукоризненно исполняла роль матери Бернара. И он посвятил её во все ужасающие подробности минувшей ночи.

Но одного граф не знал: настоятеля церкви Сент-Жен-де-Божё, клириков, и даже их лошадей растерзали волки, когда те спешили в Аржиньи ему на помощь.

Не успел Шарль закончить свой рассказ, как в комнату вошёл Белуччи.

– Монсеньор скончался… – с печалью в голосе произнёс он. – Он выказал последнее желание, чтобы я и Гилермо позаботились о мальчике… Поэтому мы, не мешкая, в дормезе покойного покинем Аржиньи.

Шарль перекрестился.

– Да примет Господь его душу… Я знал Сконци без малого тридцать лет, нас многое связывало.

– Мне известно, что монсеньор безмерно доверял вам… Поэтому хочу попросить вас позаботиться о его погребении…

– Разумеется. – Коротко ответил Шарль.

– И ещё… – Белуччи разжал руку, на его ладони лежал крупный серебряный перстень с личной печатью Сконци, изображавшей два скрещенных меча и распятие. – Монсеньор пожелал, чтобы этот перстень, символ его власти, принадлежал именно вам, граф… Пока весть о смерти генерала дойдёт до Вероны, затем до Ватикана и состоится заседание капитула, на котором будет избран новый глава ордена – пройдёт время, возможно не один месяц.

Белуччи протянул перстень Шарлю. Тот принял его с нескрываемым волнением и надел на безымянный палец правой руки.

Иезуит поклонился графу.

– Теперь вы, монсеньор, облечены властью ордена, хоть и временной.

Шарль окончательно растерялся. Он никогда не жаждал подобной власти, ибо в душе недолюбливал иезуитов, да и что греха таить – даже побаивался их, слишком огромную силу в своих руках сосредоточил этот орден.

– Соберите всё необходимое для мальчика. Не забудьте о еде… – тем временем распорядился Белуччи, обращаясь к Исидоре. – Вряд ли мы будем останавливаться в придорожных харчевнях, если только в Лионе, в странноприимном доме доминиканцев, и то лишь для того, чтобы дать лошадям передышку. Время дорого… Мы намерены отправиться в путь тотчас же, дабы затемно прибыть в монастырь.

Исидора не выдержала и расплакалась.

– Бернар спит, не будите его… – сквозь слёзы произнесла она. – Позвольте хотя бы слуге сопровождать его… – женщина умоляюще посмотрела на новоявленного генерала и Белуччи.

Мужчины задумались… Шарль кивнул в знак согласия.

– Хорошо, возможно так будет лучше. По крайней мере, мальчик увидит рядом с собой знакомое лицо, когда проснётся, – выказался Белуччи.

– Но как вы объясните ребёнку, что увезли его из родного замка и оторвали от родителей? – поинтересовался граф, наконец, прядя в себя, но, ещё окончательно не осознав свою власть над иезуитами, находящимися на территории Франции, Прованса, многочисленных итальянских княжеств, да и над самим Белуччи.

– Пока не знаю… – признался Белуччи. – Придумаю что-нибудь. Главное – безопасность мальчика.

Исидора всхлипнула.

– Я приготовлю вещи Бернара и прикажу кухаркам собрать что-нибудь из еды…

…Шарль и Исидора поцеловали спящего мальчика, Белуччи бережно взял его на руки.

– Берегите его… Да сохранит вас Господь… – произнёс Шарль и осенил иезуита крестным знамением. – Пришлите мне весточку, как только доберётесь до монастыря.

Белуччи слегка поклонился.

– Разумеется, монсеньор, – подобострастно произнёс он.

Исидора в порыве чувств сняла с себя цепочку с александритом.

– Позвольте надеть цепочку на мальчика. Камень очень старинный… Всю жизнь он служил мне талисманом… – она умоляюще посмотрела на Белуччи, затем на Шарля.

Иезуит прекрасно помнил, как камень светился минувшей ночью и не сомневался, что тот наделён некой силой. Кто знает: а если он действительно поможет Бернару в крайних обстоятельствах? Белуччи, как истинный иезуит, хоть и веровал в Бога, но всё же не отрицал магию в разумных пределах.

Исидора, дрожащими от волнения руками, накинула цепочку на шею мальчика.

– Да охранит он тебя от всяческих бед… – произнесла и поцеловала спящего Бернара в лоб.

– Пора… – сказал Белуччи, он покинул комнату, миновал извилистые замковые коридоры, спустился по винтовой лестнице донжона прямо во внутренний двор, всё ещё залитый кровью, где его ожидал дормез, запряжённый четвёркой отменных лошадей, которые нервно раздували ноздри, проведя беспокойную ночь.