Двадцать лет спустя (часть первая) - Дюма Александр

— Важные дела, о которых вы узнаете со временем. Но что я слышал от ее величества английской королевы! Д’Артаньян — сторонник Мазарини? Простите меня за откровенность, друг мой; я не хочу оскорблять имени кардинала и всегда уважал ваше мнение: неужели и вы преданы этому человеку?

— Д’Артаньян состоит на службе, — сказал Атос, — он солдат и повинуется существующей власти. Д’Артаньян не богат и должен жить на свое жалованье лейтенанта. Такие богачи, как вы, милорд, во Франции редки.

— Увы! — произнес лорд Винтер. — В настоящую минуту я так же беден и даже беднее его. Но вернемся к вам.

— Хорошо. Вы хотите знать, не мазаринист ли я? Нет, тысячу раз нет. Вы тоже извините меня за откровенность, милорд.

Лорд Винтер встал и крепко обнял Атоса.

— Благодарю вас, граф, — сказал он, — благодарю за это радостное сообщение. Вы видите, что я счастлив, я почти помолодел. Да, значит, вы не мазаринист! Отлично. Впрочем, иначе не могло и быть. Но простите мне еще один вопрос: свободны ли вы?

— Что вы понимаете под словом «свободен»?

— Я спрашиваю: не женаты ли вы?

— Ах вот что! Нет, — ответил Атос, улыбаясь.

— Этот молодой человек, такой красивый, такой изящный и элегантный…

— Это мой воспитанник, который даже не знает своего отца.

— Превосходно. Вы все тот же Атос, великодушный и благородный.

— О чем бы вы хотели еще спросить, милорд?

— Портос и Арамис по-прежнему ваши друзья?

— И д’Артаньян тоже, милорд. Нас по-прежнему четверо друзей, преданных друг другу. Но когда дело доходит до того, служить ли кардиналу или бороться против него, иначе говоря, быть мазаринистом или фрондером, мы остаемся вдвоем.

— Арамис на стороне д’Артаньяна? — спросил лорд Винтер.

— Нет, — отвечал Атос, — Арамис делает мне честь разделять мои убеждения.

— Можете ли вы устроить мне встречу с этим вашим другом, таким милым и умным?

— Конечно, когда только вы пожелаете.

— Он изменился?

— Он стал аббатом, вот и все.

— Вы пугаете меня. Его положение, наверно, заставляет его отказываться от всяких рискованных предприятий.

— Напротив, — сказал Атос, улыбаясь, — с тех пор как он стал аббатом, он еще более мушкетер, чем прежде. Вы увидите настоящего Галаора^[*]. Хотите, я пошлю за ним Рауля?

— Благодарю вас, граф, в этот час его может не оказаться дома, но раз вы полагаете, что можете ручаться за него…

— Как за самого себя.

— Не согласитесь ли вы привести его завтра в десять часов на Луврский мост?

— Ага! — произнес Атос с улыбкой. — У вас дуэль?

— Да, граф, и прекрасная дуэль; дуэль, в которой и вы примете участие, я надеюсь.

— Куда мы пойдем, милорд?

— К ее величеству королеве Англии, которая поручила мне представить ей вас, граф.

— Ее величество знает меня?

— Я знаю вас.

— Вот загадка, — произнес Атос. — Но все равно, раз вы знаете, как она разгадывается, с меня довольно. Не окажете ли вы мне честь отужинать со мной, милорд?

— Благодарю вас, граф, — отвечал лорд Винтер. — Признаюсь, посещение этого молодого человека отбило у меня аппетит и, вероятно, прогонит сон. С какою целью явился он во Францию? Во всяком случае, не для того, чтобы встретиться со мной, так как он не знал о моем путешествии. Этот молодой человек пугает меня, от него надо ждать кровавых дел.

— А что он делает в Англии?

— Он один из самых ярых сектантов, сторонников Оливера Кромвеля.

— Кто привлек его на сторону Кромвеля? Ведь его отец и мать были, кажется, католиками.

— Ненависть, которую он питает к королю.

— К королю?..

— Да, король объявил его незаконнорожденным, отнял у него имения и запретил ему носить имя Винтера.

— Как же он теперь зовется?

— Мордаунт.

— Пуританин, и вдруг, переодетый монахом, путешествует один по дорогам Франции!

— Переодетый монахом, говорите вы?

— Да, вы не знали этого?

— Я знаю только то, что он сам сказал мне.

— Да, именно в этом платье он принял исповедь, — да простит мне господь, если я богохульствую, — исповедь бетюнского палача.

— Теперь я обо всем догадываюсь: он послан Кромвелем.

— К кому?

— К Мазарини. И королева верно угадала, что нас опередили. Теперь для меня все ясно. До свидания, граф, до завтра.