Белый Волк - Мазин Александр

И всё. Будто отпустили звенящую от напряжения стропу. Два строя распались и смешались вокруг меня…

Витмид и Флоси помогли подняться Свартхёвди. Витмид бубнил что-то покаянное.

Рядом — Рулаф. Весь в крови из разбитого носа, но — ухмыляющийся…

Посторонние зрители расходились, не скрывая разочарования. Такое шоу обломилось…

— Пойдем-ка, — Трувор решительно взял меня за руку и отвел в сторону.

— Что, Волк, плохо? Понимаю. Ты же — наш, верно?

Я кивнул.

— А Медвежонок — твой будущий родич, так?

Я снова кивнул. Надо же! Все всё обо мне знают. Лучше меня.

— Ну так и стоял бы себе в сторонке.

— Ага, — буркнул я. — А вы бы друг друга…

Трувор коротко рассмеялся и похлопал меня по спине. Этак снисходительно.

И отошел, оставив меня в глубоком недоумении. И с очень неприятным ощущением, что я — облажался. И теперь все вокруг — вместе и только я — сам по себе. Чужой и тем и другим…

А пока я страдал, жизнь продолжалась. И игра — тоже. Вернее, уже следующая игра. Победу в предыдущей засчитали варягам, потому что Свартхёвди первым нарушил правила и схлопотал пачку штрафных.

Я тупо смотрел, как новые команды перебрасываются мячиком, когда ко мне подошел Руад.

— Волчонок, с нами не хочешь сыграть? Мы вторые на очереди.

Я уставился на румяного от мороза варяга — как на взошедшее солнышко. И быстро кивнул. Ну да, я опять чего-то не понял… И хрен с ним. Зато я вновь в команде.

И всё бы хорошо, но удар Витмида не прошел для Свартхёвди бесследно.

Головы у викингов крепкие, тем не менее у Медвежонка налицо были все признаки неслабого сотрясения. Рвота, боль, глаза в кучку… Два дня он провалялся в постели, не в состоянии до ветру сходить самостоятельно.

Само собой, мы все ухаживали за ним. Особенно старался Витмид. На третий день голова Свартхёвди вроде бы пришла в порядок, и мы решили, что инцидент исчерпан. Подумаешь, кулак! Бывало, топором по черепушке прилетало — и ничего.

Однако в данном случае оказалось очень даже «чего». Конечно, виноват в последствиях был не только удар, но и специфическая наследственность Медвежонка. Но тот Свартхёвди Сваресон, которого я знал, надежный, уравновешенный, жизнерадостный, доживал свои последние дни…

Глава тринадцатая,

в которой неудачная шутка ирландского викинга оборачивается кровью и безумием

— Тебе, дренг, не со мной, с моей младшей сестренкой играть! — провозгласил Свартхёвди, щелчком смахнув в поля «конунга» противника и забирая монеты. — И ты, Флоси, учись. Глядишь, тоже ума наберешься.

Дренг Флоси фыркнул, но возражать не стал. Медвежонок был старшим по званию.

— Пойдем, Черноголовый, — позвал он меня. — Мяч покидаем, пока еще светло.

Поиграть в скандинавский вариант волейбола — это всегда пожалуйста. Я уже наловчился. И всяко лучше, чем в духоте набивать брюхо, лапать общедоступных девок и наливаться пивом. Хорошо еще — здесь не курят. До Колумба еще жить и жить. Но и без табака в длинном доме — не продохнуть. Топят по-черному. Сидишь как в коптильне.

Вообще-то мы были в гостях. Пригласил нас Красный Лис, тот самый ирландец, который боролся с Иваром передо мной.

Пересеклись случайно, когда мы со Свартхёвди, а также Стюрмир и Флоси, уклоняющиеся от общественно полезной работы — обучения новобранцев, — возвращались с рынка, нагруженные подарками для родни Медвежонка. Через пару дней планировалось возвращение в родное захолустье.

Рыжий Лис собирался в вик вместе с Иваром Бескостным, но дружина у него была своя. В основном — ирландская. Этническая, так сказать. Сам Лис еще мальчишкой был захвачен набежавшими на Ирландию норегами. Рос рабом у какого-то норегского ярла. Выделенный хозяином за ловкость и выносливость, был «назначен» спарринг-партнером ярлова сына. Тот отрабатывал на молоденьком Лисе боевые приемы. Обучали сына ярла, но по ходу выучили и раба. В один прекрасный день Красный Лис (тогда его звали иначе) оглушил своего тинейджера-хозяина, забрал у него оружие, одежду, кошелек и сбежал.

Через месяц он объявился в Тёнсберге,^[16] главном городе фюлька Вестфолл,^[17] где сумел устроиться «юнгой» к одному из свейских купцов.

С тех пор Красный Лис изрядно поплавал, заматерел, обзавелся прозвищем и даже побывал на своей исторической родине и счастливо воссоединился с семьей.