Кровь и крест - Крючкова Ольга Евгеньевна

Эрика вдруг осенило, почему Ломбардец зовётся Неистовым – уж больно охоч до женского пола. Девица, осёдланная Ломбардцем на скамейке, заходилась в стонах. Он кинжалом располосовал её платье на куски, отбросил их, не переставая делать своё дело. Такого даже Эрик не видел. В его лагере с женщинами так не обращались…

– Ирма, иди в комнату наверх, закройся и не вздумай спускаться! Да и Берту возьми с собой! – приказал Эрик.

Дважды повторять ему не пришлось. Женщины поспешно скрылись наверху.

Рутьеры схватили двух оставшихся девиц, уложив их прямо на стол. Эрик накинул плащ и вышел из душного помещения: его обдало холодным морозным воздухом. Из-за двери раздавалось мужское ржанье, стоны, женский смех. Неожиданно раздался душераздирающий женский крик. Эрик рывком открыл дверь и влетел внутрь. Ломбардец, войдя в раж, водил кинжалом по груди своей партнёрши, покалывая остриём её соски. Бедная девица тряслась от страха, что доставляло Ломбардцу явное удовольствие. Эрик чертыхнулся, вышел на мороз, плотно закрыв за собой дверь.

Из вечерних сумерек появился Шульц.

– Да, господин Эрик, закончилась наша спокойная жизнь. Уж поверьте мне – всё прахом пойдёт, я его знаю… В Ляйпциге стоят войска курфюрства, я с девицами еле выбрался из города, проверяют всех подозрительных. А он чего удумал – веселье ему подавай! Теперь девицы всему Ляйпцигу растрезвонят, что на мельнице платят золотом за их услуги. Тут-то гости и пожалуют, поинтересуются: откуда золото взялось? И откуда у Ломбардца раны от стрел?

Эрик полностью согласился с Шульцем, действительно, Ломбардец был «сорвиголовой», совершенно не думал о последствиях своего опрометчивого поведения.

– Признайся мне, мельник, что ты знаешь о Ломбардце? – попросил Эрик.

– Почти ничего, господин… Он, якобы, сам из Ломбардии, разорившийся дворянин. Поэтому и зовёт себя Ломбардцем. Вроде, был в наёмниках, кажется, в кондотиерри^[44], да не поладил с капитаном и убил его. Вы же видите его нрав. А уж как судьба занесла Ломбардца в Саксонию, не знаю… Уходить надо, господин… Ох, чует моё сердце, закончится всё бедой! Как ниточке ни виться, а конец один. Я ведь денег за мельницу Ломбардцу так и не отдал. Да и с чего – неурожаи замучили последние три года. Всё для неё старался, для Берты. Я ведь старше её на пятнадцать лет. А она ни одного мужчину не пропускает, я уж привык… Сначала бил её, потом жалел, а сейчас всё равно, ведь она мне жена перед Богом и людьми. – Шульц сокрушался долго.

Эрик делал вид, что внимательно его слушает. На самом деле он думал, где найти спокойное местечко подальше от Ломбардца, чтобы отсидеться там до весны.

– Шульц, а уходить ты куда собрался с мельницы? – поинтересовался он, как бы невзначай.

– Думаю, к брату, что живёт недалеко под Ляйпцигом. Он – староста деревни Мюркёль, которая принадлежит здешнему ландграфу. Уж он-то точно поможет… Погружу скарб, пока Ломбардец будет спать, и уеду…

– Как ты думаешь, а твой брат приютит меня и мой отряд за соответствующую плату до весны? Я – не Ломбардец, не сомневайся, с некоторых пор предпочитаю тишину и покой.

– А чего ж, господин, не приютит?! За деньги найдёт вам место, – заверил мельник.

Крики на мельнице стихли. Эрик приоткрыл дверь и обомлел от ужаса.

– Шульц, ты лучше не смотри, иди сразу наверх, – Эрик оттеснил его, загораживая душераздирающее зрелище. Шульц юркнул на лестницу и скрылся в темноте второго этажа.

Обезумевший Ломбардец лежал на залитой кровью девице. Её глаза остекленели, она была мертва. Рутьеры Эрика, напрыгавшись вволю на подругах убитой, не помня себя, лежали кто на столе, кто на скамье. Отличился Курт, лежавший вообще без штанов. Перепуганные девицы, все изодранные, забились в угол, жалобно воя, думая, что их тоже убьют.

Эрик обвёл взглядом весь этот кошмар, решая, как быть: «Рутьеров не поднять до утра… Девок выпускать нельзя… Убитую надо бы похоронить… – и, немного поразмыслив, пришёл к выводу: – Нет, её лучше оставить здесь…»

Эрик разжал левую руку Ломбардца, окровавленный кинжал упал на пол… Он поднял его, покрутил в руках: навершие оружия было достаточно увесистым. Эрик, недолго думая, со всего размаха ударил им по затылку Ломбардца. Тот мгновенно отключился, потеряв сознание.

Девицы в углу завыли пуще прежнего.

– Не убивайте нас, господин, пощадите! – взмолилась одна из них. – Мы никому ничего не скажем! – и разрыдалась в голос.