Нибелунги. История любви и ненависти - Крючкова Ольга Евгеньевна

– Странные птицы! Какой от них прок? А зажарить на костре их можно?

– Конечно! – с готовностью подтвердил Галлий. – У голубей вкусное мясо!

С тех пор в Сахен-Анхельте богатые саксы стали употреблять голубиное мясо в пищу. Однако, голубей для жарки Галлий продавал лишь для вида. У него было несколько специально обученных почтовых птиц. Он привязывал у их цепким лапкам донесения и отправлял в Кастра Ветеру, где их со всем тщанием прочитывал Иннокентий, советник короля, наполовину римлянин по происхождению. Именно он в своё время порекомендовал королю смышлёного Галлия, своего племянника.

…Галлий приблизился к небольшой голубятне, в которой содержались почтовые голуби. Соседи-саксы не подозревали об их истинном предназначении, даже Пруденс. Она вообще не вмешивалась в дела своего сожителя, разве что кормила необычных «питомцев» во время его отлучек по торговым делам. Кедрик и вовсе не проявлял интереса к голубям. Правда, Гертруда любила порой полюбоваться красивыми птичками.

Подле стояли две клетки с птицами, предназначенными для продажи. На днях за ними должен прийти слуга одного из местных аристократов. Галлий намеревался продать ему упитанных римских голубей за солидную сумму.

Голуби, увидев хозяина в предрассветной дымке, проснулись и заворковали.

– Ну что, мои хорошие… – тихо произнёс он. – Скоро вам свернут шеи, ощиплют и зажарят… Жаль губить такую красоту…

Галлий с сожалением взглянул на клетки, открыл низкую дверцу голубятни и, встав на четвереньки, заполз внутрь. Он тотчас упёрся головой в лестницу, ведшую наверх, где обитал десяток отменных глубей. Как говорил Галлий: он держал их отдельно в голубятне для размножения.

Однако Галлий не торопился подняться к своим питомцам. Он извлёк полоску тонкого пергамента, чернильницу и остро отточенную палочку для письма из специального тайника. Затем он зажёг припасённую свечу огнивом и начал писать донесение Иннокентию. Через некоторое время голубь взметнулся над домом Пруденс, он держал путь на Кастра Ветеру.

Глава 2

Иннокентий сидел за широким дубовым столом, заваленным бумагами. В последнее время ему всё больше приходилось заниматься государственными делами, потому как король предпочитал проводить время в объятиях своей наложницы Румелии.

Королева Зиглинда давно смирилась со своей участью, даже с тем, что её единственный сын Зигфрид отправился в Бургундию. И как женщина ещё не потерявшая интерес к жизни обратила свои взоры на Иннокентия. Советник же давно питал нежные чувства к королеве, но не смел надеяться на взаимность. Он догадывался, что её надменность, гордость, холодность и отработанный годами взор, подобный ледяному северному морю – лишь защита тонкой уязвимой души. Иннокентий не ошибся…

Зиглинда давно замечала на себе пламенные взоры советника, однако не торопилась упасть в его объятия. Смыслом жизни королевы был, прежде всего, долг перед мужем, сыном, придворными, своими подданными. Но когда Зигмунд окончательно перебрался в латифундию, она не выдержала: обида и отчаяние заполнили её сердце. Она уже сама, призрев приличия, собиралась отправиться к советнику. Но тот опередил королеву.

Поздним весенним вечером Иннокентий без приглашения пришёл в покои королевы, и она с радостью приняла его. Советник решил отбросить все светские формальности.

– Моя королева, – начал Иннокентий решительно. – Хоть во мне и течёт часть римской крови, и я умею говорить велеречиво подобно римским сановникам, всё же… – он невольно запнулся. Королева, сидевшая в кресле подле пылавшего очага, прекрасно поняла, о чём пойдёт речь. Она не торопила советника, молча взирая на него, стараясь придать своему взгляду нежность.

Иннокентий перевёл дух и продолжил:

– Я буду говорить без обиняков, мой королева. Вы хороши собой, в полном расцвете лет… Знатные мужчины желают вас…

– Возможно… – мягко произнесла она. – Однако король, мой супруг, возжелал другую женщину. Он оставил меня, наконец, столицу, государственные дела ради наложницы. Хорошо, что сын этого не видит…

– Да, моя королева! – с готовностью подтвердил советник. – И я хочу признаться вам… – невольно он опустил взор, но затем страстно воззрился на Зиглинду. – Я хочу признаться, что безумно желаю вас!

Уста королева тронула лёгкая улыбка.

– Подойди ко мне… – произнесла она.

Иннокентий буквально ринулся к королеве и упал к её ногам.