Авантюристы - Крючкова Ольга Евгеньевна

Ихрым, так и не дойдя до своего шатра, повернул вместе с Варлушей к северной оконечности хребта, где на отшибе располагалась хижина охотника.

Молодой человек, как выразился охотник, был совсем юношей, с едва пробивающимися светлыми усиками над пухлой верхней губой. Ихрым внимательно осмотрел его: голова была сильно повреждена, несчастный истекал кровью, и помочь ему могло только чудо.

– Из староверов, – предположил охотник.

Шаман внимательно рассмотрел одежду юноши: действительно, именно так одевались староверы, что жили сравнительно неподалёку в тайге.

– Не жилец, – констатировал Ихрым, но неожиданно его осенила дерзкая мысль: «Голова пробита, но дух здоров… Надо переселить его в Ивана… И время сейчас подходящее – полная Луна».

* * *

Васятка открыл глаза: на него улыбаясь во весь беззубый рот, смотрела женщина, по всей видимости, из негидальцев.

– Сынок! – радостно воскликнула она и бросилась к Васятке на шею. Тот попытался отстраниться, но безуспешно.

Рядом стоял странный седой старик, облачённый в одежду, сшитую из шкуры оленя и отделанную красивой добротной вышивкой, в руках он держал бубен.

Васятка попытался вспомнить, что же с ним произошло. Единственным последним воспоминанием было, как его жестоко избил староста, потом оттащил в лес на съедение диким зверям; затем он пытался спастись от медведя, идущего по следу самки.

– Вы подобрали меня в дайге? – поинтересовался юноша.

Глаза Лисицы округлились.

– Иван! Что с тобой? Ты не узнаёшь меня?

– Нет, – честно признался тот.

Женщина недоумевающе взглянула на шамана. Тот невозмутимо смотрел на юношу.

– Всё получилось. Как звать тебя?

– Васятка…

– А я – Ихрым, шаман племени негидальцев. Идём со мной.

Лисица не возражала: ей было вполне достаточно, что сын снова вернулся в Светлый Мир, а к его странностям она уже привыкла.

Васятка послушно шёл вслед за странным стариком, воспринимая его как своего спасителя. Старик обернулся:

– Что ты чувствуешь? Загляни в себя…

Васятка удивился, но попытался сосредоточиться на своих ощущениях. Они были несколько странными: он, словно, – в чужой тарелке; ноги казались ватными, руки размахивали из стороны в сторону при ходьбе сами по себе, язык слушался плохо, и говорил он почему-то чужим голосом.

– Странно как-то всё…

Шаман кивнул.

– Идём ко мне в шатёр, там всё поймёшь.

В шатре Ихрым достал огромное глиняное блюдо, поставил его на земляной пол, напомнил его водой из бадьи, что стояла у входа, и велел юноше:

– Смотрись!

Васятка пожал плечами: чего он девка, любоваться на себя? Но тут же в ужасе отпрянул: на него из воды смотрело совершенно чужое лицо с раскосыми глазами.

Он такого видения он обмяк и осел на пол. Руками начал ощупывать себя, отчего пришёл в ещё большее смятение.

– Что со мной? – задыхаясь, спросил он.

– Ничего. Ты жив, и зовут тебя Иваном. Женщина, которую ты видел – твоя родительница, – пояснил шаман.

– Как? Почему Иван? Я сам на себя не похож… Может я сплю и вижу сон?

Шаман отрицательно покачал головой.

– Ты – Иван, негидалец. Смирись с этим или умри.

Васятка почувствовал, как из глаз текут слёзы, стало быть, всё происходящее – явь.

Глава 11

Любава дожидалась своей участи, сидя в женском бараке. Ефрейтор же, набравшись смелости, направился к майору Ламанскому, дабы замолвить слово за приблудившуюся девку, чего греха таить, понравившуюся ему с первого взгляда.

Афанасий Иванович стоял навытяжку перед своим начальником, взяв «под козырёк».

– Ваше благородие! Разрешите обратиться?

– Обращайтесь, ефрейтор, – лениво разрешил майор, пребывая в весьма благодушном настроении после обеда.

– Стало быть, дело такое, – ходил вокруг да около подчинённый.

– Не томи, ефрейтор, докладывай.

– Девка к нам прибилась из староверов, значит… Вот… Что прикажите с ней делать?

Майор округлил глаза.

– Как это прибилась?! Острог – что проходной двор? Отвечайте, ефрейтор! – возмутился майор.

– Никак, нет-с, ваше благородие! Не проходной двор! Просто, она вышла из тайги, её заметил солдат на сторожевой башне, я же решил: может – беглая. Проверить-то не помешает…

Ламанский кивнул.

– Ну и проверил. Достоверно, что она – из староверов?

– Точно так-с, ваше благородие, из них, – подтвердил ефрейтор.

– И что ей дома не сиделось?

– Говорит, не желает так боле жить…