Поиск - 92. Приключения. Фантастика - Крашенинников Александр

Проклиная взбесившееся животное, Равин бросился в проход, протоптанной слоном, и, срезая поворот дороги, побежал напрямую по кустам, через канавы, к железнодорожной насыпи, рассчитывая опередить слона.

Дженни, не оглядываясь, бежала к мосту. Волосы ее развевались на ветру, ноги мелькали в быстром беге. Но и слон не отставал.

Равин боялся только одного: лишь бы девочка не остановилась и не оглянулась. Тогда она растеряется и слон настигнет ее. Пока же ее спасает собственный страх.

Дженни уже подбежала к насыпи. Взбегая вверх, она споткнулась и упала, схватившись за коленку. У Владислава Львовича внутри все оборвалось. Он на бегу стащил с себя мокрую от пота рубашку, замахал ею, закричал, стараясь отвлечь внимание слона на себя; слон не отреагировал на его крики, и Дженни не услышала его. Размазывая по щекам слезы, она поднялась, помогая себе руками, взобралась на насыпь и, прихрамывая, побежала по мосту. Она бежала, не оглядываясь, и была уже на середине, когда слон и Равин почти одновременно добежали до моста. Равин не думал, что слоны умеют бегать так быстро. Но почему животное преследует именно девочку и не обращает внимания на него, бегущего в десяти метрах позади?

Дженни опять споткнулась и упала, схватившись за try же коленку. Она обернулась, испуганно глядя на приближающегося зверя.

Слон, вздымая хобот чуть не до контактного провода электропоезда, затрубил.

— Дженни! Прыгай в воду! В реку прыгай! — закричал Равин.

Дженни не поняла, наверное, не расслышала из-за слоновьего рева.

— В реку прыгай! — снова закричал Равин, срывая связки, надсаждая легкие, продолжая бежать, запинаясь о стыки стальных плит и валяющийся повсюду железный хлам, оставленный строителями.

Дженни поняла. Она взобралась на перила, на секунду задержалась, посмотрела вниз.

— Прыгай!!! — закричал Равин и швырнул свою рубашку за перила в реку.

Слон был уже рядом с девочкой, но в последний момент Дженни зажмурилась и, зажав нос пальцами, прыгнула. Фонтан брызг взметнулся над ней.

Владислав Львович остановился, вытер ладонью пот со лба.

Дженни вынырнула, по-собачьи загребая руками воду, поплыла к берегу. За нее можно было не волноваться — через несколько метров начиналась отмель, по которой она вброд выйдет на берег.

Слон яростно завизжал, развернулся и бросился к Равину.

«Навязался же ты на мою шею!» — подумал Равин, пятясь, не решаясь повернуться к слону спиной, и закричал:

— До смерти ты мне надоел, слышишь! Почему ты не оставишь нас в покое, зверь?! Зачем ты хочешь нас убить? Ты думаешь растоптать меня, размазать по рельсам, по фермам моста? Черта с два! Я тоже прыгну!..

Равин повернулся к перилам и упал, оступившись. Черная ревущая гора была уже близка. Равин понял, что не успеет добраться до перил. Он машинально зашарил рукой, наткнулся на какой-то округлый в сечении предмет. Им оказался длинный прут арматурной проволоки. Равин, вставая, потянул прут, поднял его, как копье, и сразу понял, что сейчас сделает. Он больше никуда не будет убегать от взбесившегося слона, он не будет бить его прутом или колоть, как копьем, — без толку, со слоном ему не справиться. Он поступит по-другому. Равин сжал крепче прут. Ну подумаешь, еще одна смерть, еще один переход в новый мир… Или в старый?.. Чего ему бояться?..

Слон был в полутора метрах, и время для Владиславу Львовича словно потекло в несколько раз медленнее. Он отчетливо видел, как плавно, в такт шагам, колышатся большие слоновьи уши, как блестит на бивнях слюна, а маленькие поросячьи глазки подернуты кровавой дымкой бешенства; как морщинистый хобот с грязно-розовым треугольником ноздрей тянется к нему, касается жесткой, словно напильник, кожей, обвивается, сдавливая и круша ребра. Владислав Львович из последних сил поднял прут и прижал его верхний конец к контактному проводу.

Оглушительный треск, вспышка, сноп искр, чудовищный удар в мозг, будто взорвалась каждая клеточка тела… И Равин уже не понял, то ли он сам кричит страшным голосом, то ли слон издал предсмертный рев…

Глава 4. СЕРЫЙ

Жизней больше не было, исчерпал он весь свой резерв, и сколько ему здесь лежать — неизвестно. Равин заставил веки подняться, скосил глаза вправо, влево.

Края горизонта поднимались вверх — так искривлялось пространство здесь, на Трансплутоне. Равин лежал на дне огромной чаши. И справа, и слева лежали люди, люди, люди до горизонта, лицами в серо-розовое небо, с закрытыми глазами…