Песчаный дьявол - Роллинс Джеймс

– Кассандра направила людей, чтобы все подчистить?

Пейнтер кивнул.

– Будем надеяться, шторм максимально сократит поиски.

Вой двигателя приближался, ослабевая и усиливаясь в такт качанию на волнах лодки и укрывшихся под ней людей. Судя по всему, водный мотоцикл оказался рядом с опрокинутым корпусом. У Пейнтера возникло неприятное предчувствие.

– Всем нырнуть! – приказал он. – И оставаться под водой, считая до тридцати!

Пейнтер подождал, убеждаясь, что все подчинились. Голова Корал скрылась под водой последней. Пейнтер набрал полные легкие воздуха, и в тот же миг по алюминиевому корпусу забарабанили пули. Грохот был оглушительным, будто град размером с шары для гольфа бил по жестяному навесу. Но только это был не град. На таком близком расстоянии нескольким пулям удалось пробить двойной корпус шлюпки. Пейнтер опустился, как и остальные, на вытянутых руках под лодкой. Оставалось надеяться, что убойная сила пуль будет ослаблена двойным корпусом и ударом о воду. Одна пуля прошла совсем рядом с плечом Пейнтера, оставляя за собой пенистый след.

Дождавшись прекращения огненного шквала, Пейнтер высунул голову из воды в заполненную воздухом внутренность перевернутой лодки. Вой мотора "джет-ски" по-прежнему звучал где-то близко. От раската грома алюминиевый корпус загудел словно колокол. Рядом с Пейнтером вынырнул Омаха, а следом за ним и остальные, изгнанные на поверхность нехваткой воздуха. Услышав близкий рокот двигателя, все снова скрылись под водой.

Водный мотоцикл подошел к лодке и с грохотом ударился о борт. Большая волна подняла шлюпку и прячущихся под ней людей. "Джет-ски" снова с силой ударило о корпус. Затем двигатель взвыл громче, набирая обороты, и его шум стал удаляться.

– Мы вдвоем могли бы захватить этот водный мотоцикл, – прошептал Омаха, вынырнув рядом с Пейнтером лицом к лицу. – У нас есть два пистолета.

Пейнтер недовольно поморщился.

– И что дальше? Неужели ты думаешь, что эти подонки не хватятся своих? Где-то неподалеку находится главное судно, что-нибудь большое и быстроходное. Мы не успеем и глазом моргнуть, как нам придется иметь дело со всей бандой.

– Ты меня не понял, – не сдавался Омаха. – Водный мотоцикл нужен нам не для того, чтобы бежать. Мы захватим эту проклятую штуковину и вернемся туда, откуда она пришла. Вернемся скрытно. Для того чтобы спасти Сафию.

Пейнтер вынужден был признать, что храбрости Омахе не занимать. Жаль, что в дополнение к ней Господь не наградил его мозгами.

– Мы имеем дело не с дилетантами, – отрезал он. – Тебе предстоит действовать вслепую. Все козыри будут у них на руках.

– Какое мне дело до расклада сил, черт побери? Речь идет о жизни Сафии!

Пейнтер покачал головой.

– Ты не успеешь подойти к кораблю ближе чем на сто ярдов, как тебя обнаружат и уничтожат.

Омаха упрямо не желал отступать.

– Если не пойдешь ты, я возьму своего брата.

Пейнтер попытался было схватить его, но Омаха отбил его руку.

– Я не брошу Сафию в беде, – бросил он, направляясь вплавь к Денни.

Пейнтер услышал в его голосе боль, ярость. Сам он испытывал те же самые чувства. Это на нем лежала ответственность за Сафию, и он виновен в том, что ее похитили. Пейнтеру самому неудержимо хотелось забыть обо всем и броситься на врага, не считаясь с опасностью. Однако никакого толку от этого не будет. И он это прекрасно понимал. Омаха выхватил пистолет. Пейнтер не мог его остановить – но он знал, кто сможет это сделать. Обернувшись, он схватил за руку Кару.

– Сафия мне небезразлична, – отчетливо произнес он.

Кара попыталась высвободить руку, но Пейнтер держал ее крепко.

– О чем это ты?

– Вот ответ на твой вопрос, который ты задала мне в своей каюте. Сафия мне небезразлична.

Ему было нелегко сделать это признание вслух, но у него не было другого выхода, кроме как сказать правду. Возможно, это чувство – еще не любовь... пока что не любовь. Но ему хочется знать, куда оно заведет. Собственное признание удивило Пейнтера не меньше, чем Кару.

– Да, – продолжал он. – И я ее спасу, но только не так.

Пейнтер кивнул на Омаху.

– Не так, как хочет вот он. Наоборот, то, что предлагает Омаха, скорее всего, погубит Сафию. В настоящий момент ей ничто не угрожает. В отличие от нас. Мы должны спастись сами, ради нее. Все до одного. Если надеемся действительно помочь Сафии.

Кара внимательно слушала его. Привыкшая принимать ответственные решения, управляя крупными компаниями, она не медлила с ответом ни минуты.

– Убери свой чертов пугач, Индиана, – не терпящим возражений тоном произнесла Кара, обернувшись к Омахе.

Сквозь алюминиевый корпус внезапно послышался принесенный порывом ветра вой двигателя водного мотоцикла. Он уходил прочь. Омаха повернул голову в сторону удаляющегося звука и, выругавшись, убрал пистолет.

– Мы обязательно найдем Сафию, – уверенно заявил Пейнтер.

Он не знал, слышит ли его Омаха, что, впрочем, было бы к лучшему. Несмотря на внешнюю браваду, Пейнтер сомневался в том, что сможет сдержать это обещание. Он до сих пор не оправился от внезапного нападения, от поражения. С самого начала Кассандра была на шаг впереди. Первым делом необходимо собраться с мыслями, проанализировать сложившуюся ситуацию.

– Нам надо убедиться, что эти ублюдки действительно ушли.

Поднырнув под борт, Пейнтер оттолкнулся от него ногой. У него из головы не выходило то, как мастерски Кассандра предугадывает все ходы их маленькой экспедиции. Как ей это удается? У него в груди поселилась щемящая тревога. Неужели среди них есть предатель?

2 часа 45 минут

Омаха крепко цеплялся за поручень шлюпки, которая поднималась и опускалась вместе с волнами. Он ненавидел это бездействие в кромешной темноте. Все молчали. Было слышно только учащенное дыхание девятерых человек. Каждого беспокоили свои заботы. Алюминиевый корпус поднялся на очередную волну, увлекая всех за собой. Омаха крепче стиснул поручень. Здесь нет одного человека – Сафии. Почему он послушался этого придурка Пейнтера? Надо было попытаться захватить водный мотоцикл. К черту то, что думают остальные. Подкативший комок сдавил горло. Дышать стало трудно.

Омаха с трудом проглотил комок, опасаясь, что, если дать ему свободу, он вырвется всхлипыванием или горестным криком. Из темных морских глубин на него накатились картины прошлого. Один раз он уже бросил Сафию. После трагедии в Тель-Авиве в ней что-то умерло, забрав с собой всю любовь. Она перебралась в Лондон. Омаха попытался быть рядом с ней, однако страсть к работе не позволила ему сидеть на одном месте. Каждый раз, возвращаясь к Сафии, он обнаруживал, что еще какая-то ее частица исчезла. Недуг подрывал ее изнутри. Омаха поймал себя на том, что в самых отдаленных уголках земного шара с ужасом думает о возвращении в Лондон.