Золотой город - Престон Дуглас

Скип мысленно выругался.

— И что же мне предстоит с ними делать?

— Ничего сложного. Так как мы не знаем, где они были обнаружены и как располагались по отношению друг к другу, нам остается лишь распределить их по стилям и типам. А потом произвести статистический анализ.

Скип облизал пересохшие губы. Отправляясь в чертов институт, он не ждал ничего хорошего, но увязнуть по самые уши в подобном дерьме все лее не чаял. Точнее, не в дерьме, а в долбаных черепках.

— Можно, я выпью чашку кофе, прежде чем приступить к работе? — спросил он, подавив тяжкий вздох.

— Ни в коем случае. В лабораторию категорически запрещено приносить еду и напитки. Завтра можете прийти пораньше и сделать себе кофе в комнате отдыха. Да, кстати… — Она указала на ближайшую мусорную корзину.

— Что?

— Выплюньте жвачку. Вот сюда, пожалуйста.

— А можно мне прилепить ее к столу? Когда буду уходить, снова суну в рот.

Соня, не оценившая шутки, молча покачала головой. Скипу оставалось лишь повиноваться.

— Наденьте это. — Женщина придвинула к нему коробку с одноразовыми хлопчатобумажными перчатками.

Сама она, также натянув перчатки, осторожно вскрыла один из пакетов. Скип, внезапно ощутивший приступ любопытства, заглянул внутрь. И не увидел ничего, кроме черепков всевозможных цветов, размеров и форм. Одни, казалось, готовы были рассыпаться, стоит взять их в руки, другие, напротив, поражали свежестью красок. Некоторые почернели от кухонного дыма. Попадались такие маленькие, что фрагменты рисунка, сохранившиеся на них, оставались практически неразличимыми, но имелись и крупные, позволявшие судить об основных мотивах росписи. Давным-давно, еще мальчишкой, Скип частенько помогал отцу возиться с подобной ерундой. Тогда ему это занятие нравилось. Но теперь вид всего этого древнего хлама вызывал у него тошноту.

Соня извлекла из пакета первый фрагмент.

— Типичная черно-белая роспись Кортес. — Она осторожно опустила его на поднос. Ловкие пальцы выудили новую добычу. — Это тоже черно-белая роспись, но уже Кайента. Будьте очень внимательны, не упускайте подобных различий.

Женщина достала новый черепок.

— Как по-вашему, что это?

— Похож на тот, первый, — с некоторой заминкой ответил Скип. — Кортес.

— Правильно, — похвалила Роулинг, опуская его на поднос рядом с первым. — А это?

— Этот такой же, как второй. Кайента.

— Отлично.

Соня Роулинг положила черепок на второй поднос и извлекла из мешка еще один экземпляр.

— Что скажете насчет этого?

По бесцветным ее губам скользнула вызывающая ухмылка. Она явно не сомневалась в том, что этот кусочек керамики окажется новичку не по зубам. Фрагмент очень походил на второй, но при более тщательном изучении становилась заметна разница. Скип даже открыл рот, собираясь произнести «Кайента», но вовремя передумал. Уставившись на черепок, он лихорадочно копался в довольно захламленных кладовых собственной памяти.

— Чуска, роспись с широкой каймой? — наконец выдал юноша полувопросительным тоном.

Последовала долгая пауза. Соня Роулинг переменилась в лице. Слегка насмешливое выражение уступило место крайнему удивлению.

— Как это вам удалось?

— Отец обожал всякие там древние осколки и обломки. — Произведенный эффект его несколько смутил.

— Это здорово облегчает дело. — Голос женщины заметно потеплел. — Возможно, сестра не так уж сильно заблуждалась относительно ваших талантов. Так или иначе, здесь вы найдете все стили керамики: Гибола, многоцветный Сент-Джон, коричневый Моголун, Макэльмо. Впрочем, глядите сами.

Она достала из ящика стола ламинированный лист, покрытый рисунками.

— Тут представлены образцы нескольких десятков стилей, которые вы, вероятно, обнаружите среди артефактов Пондероса-Дроу. Все фрагменты, вызывающие сомнения, откладывайте в сторону. Через час или около того я загляну и полюбуюсь вашими успехами.

Скип проводил ее взглядом, испустил тяжкий вздох и вытащил из пакета первый осколок. Поначалу работа нагоняла на него тоску, и куча черепков, вызывающих сомнения, росла куда быстрее, нежели все остальные. Однако постепенно, сам того не замечая, он заработал увереннее. Интуиция подсказывала ему, на какие подробности следует обратить внимание. Каждый черепок, казалось, говорил сам за себя. Воспоминания о долгих днях, проведенных с отцом посреди заброшенных руин, ожили в его душе с пронзительной отчетливостью. Вернувшись домой, они раскладывали находки по картонным коробкам, поминутно сверяясь с научными монографиями. Любопытно, какая судьба постигла коллекции, на которые отец и сын угрохали столько сил?