Амазония - Роллинс Джеймс

У Келли похолодело в груди.

— Они не узнают, где мы.

— С этим я разберусь, работать будет, — сказал Олин, — по крайней мере столько, сколько нужно для корректировки сигнала.

Он перезапустил компьютер и засел за работу.

Следующие полчаса Олин корпел над своими железками, сыпля русской и английской бранью. Пока он трудился, все тоже нашли себе занятия, чтобы как-то скоротать время. Отдыхать никто и не думал. Келли помогала Анне приготовить рис — последнее, что осталось от запасов провизии. За работой они поглядывали на Олина, а про себя молились.

Однако все его труды и их молитвы оказались напрасны.

Через некоторое время Фрэнк подошел и положил руку Олину на плечо. Другую он поднял, демонстрируя часы.

— Уже поздно. Спутники вышли из зоны.

Олин повесил голову.

— Ничего, утром попробуем снова, — бодрился Фрэнк. — Вам надо отдохнуть.

Нат, Коуве и Манни вернулись с рыбацкой вылазки. Наловили изрядно — рыбу несли втроем, нанизав на длинный кукан. Добычу свалили у костра.

— Я почищу, — вызвался Коуве, усаживаясь прямиком на землю.

— Возражений нет, — вздохнул Манни.

Нат отряхнул руки и увидел Олина за компьютером. Он подошел к связисту.

— Я тут кое о чем подумал, пока рыбачил. Что у нас с тем, вторым файлом?

— С каким файлом? — рассеянно спросил русский.

— Во время конференции вы говорили про какой-то присланный файл.

Олин скривился, потом с пониманием кивнул.

— Вот он. Файл с данными.

Келли и Манни бросились к ним. Теперь Келли вспомнила, как мать упомянула об отправке чего-то, до того как система накрылась.

Олин открыл файл.

Келли наклонилась к экрану. На нем возникла трехмерная вращающаяся модель молекулы, ниже которой шли столбцы данных. Келли, заинтригованная, подсела поближе.

Она пробежала глазами отчет.

— Мамина работа, — пробормотала Келли, радуясь пище для размышлений, которая отвлекла бы ее от тревог. Один заголовок чего стоил.

— Что это? — спросил Нат.

— Должно быть, что-то, объясняющее причину болезни.

— Прион, — вставил Манни, глядя ей через плечо.

— Что-что?

Манни поспешил ввести Ната в курс дела, а Келли неотрывно читала отчет.

— Надо же, — пробормотала она.

— Что? — спросил Манни.

Келли взволнованно заговорила:

— Тут говорится, что этот прион, видимо, и вызывает генетические нарушения.

Она «проглотила» следующий отчет. Манни тоже читал у нее за спиной. Прочтя, бразилец потрясенно присвистнул.

— Что? — спросил в этот раз Нат.

Келли закричала:

— Все сходится! Здесь есть статья, опубликованная в «Нэйчер» учеными Чикагского университета, датирована сентябрем двухтысячного. В ходе изучения дрожжевых клеток они предположили, что прионы, возможно, напрямую связаны с мутационным процессом и даже могут играть роль в эволюции.

— Правда? И какую же?

— Как известно, одна из основных загадок эволюции заключается в том, как жизненно важные навыки, развитие которых предполагает множество генетических преобразований, могли возникнуть сами по себе. Такие преобразования, например, как приспособляемость некоторых водорослей к токсичной среде обитания или развитие устойчивости к антибиотикам у бактерий, относят к макроэволюции. Механизм, благодаря которому генерируются волны спонтанных мутаций, был до сих пор неизвестен. В этой статье указывается возможная причина — прионы. — Келли указала на дисплей. — Вот, генетики из Чикагского университета доказали, что дрожжевой прион может устраивать массовый сбой в генетическом коде, позволяя множеству мутаций возникать единовременно, иначе говоря, дать толчок эволюции. Догадываетесь, о чем идет речь?

Во взгляде Манни забрезжила догадка.

— Прыгучие пираньи, саранча... — забормотал он.

— Все до одного — продукты мутации. Может, рука Джеральда Кларка из этой же серии! — воскликнула Келли. — Вызванная прионами мутация.

— Но какое отношение это имеет к болезни?

Келли наморщила лоб:

— Пока не знаю. Открытие лишь положило начало исследованиям, а до полных ответов еще далеко.

Манни ткнул пальцем в экран:

— А как же вот здесь, где они выдвигают гипотезу...

Келли кивнула, и они вдвоем принялись обсуждать статью, пускаясь в объяснения, делясь своими находками. Нат их больше не слушал. Он пролистал страницу обратно, к изображению вращающейся модели белка-приона.

Спустя некоторое время он прервал собеседников:

— Смотрите: ничего не напоминает?

— Что именно?

Нат указал на экран.

— Видите две свернутые петли на конце?

— Двойные альфа-спирали? — спросила Келли.

— Так, а теперь средняя часть в виде штопора, — продолжал Нат, следя пальцем за картинкой на мониторе.

— Ну и? — недоумевала Келли.

Нат повернулся и сел рядом с ними на корточки. Достав палочку, он стал рисовать ей в пыли, объясняя по ходу наброска:

— Центральный завиток расходится в оба конца, и на каждом — двойная петля.

Закончив, он поднял глаза.

Келли потрясенно смотрела на рисунок.

Манни ахнул:

— Знак бан-али!

Взгляд Келли перебегал с картинки на картинку — с высокотехнологичной компьютерной модели на грубый набросок. И все же их сходство не вызывало сомнений. Завиток, петли... Совпадение казалось сверхъестественным — даже обороты обеих спиралей были направлены одинаково, по часовой стрелке.

Келли повернулась к Манни и Нату:

— Господи Иисусе.

Знак бан-али оказался стилизованной моделью того самого приона.

23 часа 32 минуты

Джунгли Амазонии

Страх перед глубиной преследовал Жака с самых юных лет, когда напавшая пиранья обезобразило его лицо. Однако, несмотря на боязнь, он скользил через озеро, защищенный от зубов хищников всего-навсего мокрой одеждой. Выбора у него не было. Приходилось подчиняться доктору. Цена непокорности была хуже любых ужасов, какие только могли таить здешние воды.

Жак прильнул к скутеру, и бесшумные лопасти волокли его к дальнему берегу.

Из снаряжения при нем был аппарат для подводного плавания «LAR-VDraeger», подобный тому, каким пользовались армейские «морские котики» для тайных операций на мелководье. Замкнутая система, укрепленная на груди, а не на спине, утилизировала выдыхаемый воздух без образования пузырьков на воде, позволяя незаметно подкрадываться к цели. Костюм дополняла маска ночного видения для более-менее сносной ориентации в мутной воде. И все же темнота плотно окружала разведчика — зона видимости простиралась лишь на десять ярдов. Время от времени Жак выглядывал над водой с помощью портативного перископа и так поддерживал курс.