Пропавшее сокровище. Мир иной - Гребнев Григорий

— Анафема! До чего же пышно! Настоящая академия. И дальневосточный Дон-Кихот в роли президента подземной научной ассамблеи. Слушайте, Константинов, вы или немножко, или очень много сумасшедший. Но, честное слово, вы мне нравитесь!

— Вы тоже, — улыбаясь, ответил Константинов.

— Сумасшедший?

— Нет. Нравитесь мне. Но мы еще успеем с вами объясниться в любви, милый Майгин. А сейчас приступ, им к делу. Первым должен выступить наш юноша. — Константинов взглянул на Петю. — Пусть расскажет, что за яства он поставил на этот. стол. Потом уважаемый Клавдий Владимирович доложит нам о своих наблюдениях над немеркнущими светилами этого подземного мира, а затем вы, Майгин, расскажете о новых картинах «иллюзиона», виденных вами. Последним доложу уважаемому обществу о своих изысканиях я…

— Хорошо, — начал Петя. — Я скажу. Но вы ешьте, это очень вкусные штучки. Я назвал их «А-о», их так называла женщина, что в «иллюзионе» угощала своих гостей. Запивайте их «витном». Это какой-то очень питательный и освежающий напиток, похожий вкусом на вино. Вот я и дал ему имя «витно», от слова «вита» — жизнь. Конечно, эту еду и питье еще должны исследовать химики, и самое главное — узнать, почему они так долго хранятся и не портятся… Но я убедился, что одной лепешки достаточно, чтобы утолить голод чуть ли не на целый день. Нэнэ за несколько дней, проведенных в подвале, совсем переродился. Вы помните, каким он был? Я сам, например, раньше всегда болел животом, а теперь вот ем эти лепешки, и все как рукой сняло.

— Это что же, слабительное, что ли? — смеясь, спросил Майгин.

— Нет, — смущенно ответил Петя. — Но как-то очень хорошо себя чувствуешь, когда поешь их.

— Все? — спросил Берсеньев.

— Все.

— Доклад слабо обоснован с научной стороны, — резюмировал Майгин, наливая себе стакан пунцового «витна». — Но что делать? Петя не химик. С него взятки гладки.

Константинов отнесся к информации студента очень серьезно.

— И тем не менее он сказал много. Его наблюдения свидетельствуют, что пища и напиток, найденные вами в этом доме, обладают неоценимыми качествами. За вашу счастливую жизнь, юноша!

Константинов поднял стакан и осушил его одним духом.

— Я не мог близко наблюдать светящиеся шары над городом, — начал Берсеньев, — но я воспользовался биноклем и подзорной трубой. Я так же, как и Петя, ничего определенного сказать о предмете моих наблюдений не могу, однако кое-что я понял и кое о чем догадываюсь.

Берсеньев отхлебнул из своего стакана, забрал в горсть бороду и продолжал спокойно и размеренно:

— В шарах светится газ. Непрерывное свечение его поддерживает какой-то неиссякаемый источник энергии. Возможно, что источник энергии здесь один, действует он без проводов, на расстоянии, и питает все механизмы: лампы, белые зеркала «саркофагов», подъемники, двери, воздухоочистительные машины… Что это за «вечный двигатель»?… Трудно сказать. Но если уж анализировать здесь все, то, видимо, без фантазии не обойтись… Мне кажется, что «вечное движение» здесь поддерживает какой-то неизвестный нам вид энергии, возможно — внутриатомная энергия. Вот и все, пожалуй.

Константинов кивнул. Глаза его блестели.

— Вы, Майгин, — повернулся он к молодому геологу.

Майгин неторопливо наполнил свой стакан.

— Я наблюдал при помощи своего и трех других найденных здесь «иллюзионов» разные бытовые сценки, — сказал он. — Все это, видимо, мелкие и непонятные мне делишки бывших жителей подземного города. Одна сцена показалась мне интересной. Дело происходило в обсерватории. Некто, по-видимому астроном, рассматривал звездное небо, но, представьте себе, не в телескоп, а в огромном зеркале. Отсюда, между прочим, вывод: значит, лампы эти они умели гасить, когда город был на поверхности. Иначе как они могли наблюдать ночное небо при таком освещении? — Майгин отпил глоток «витна». — Я астрономию помню только по гимназии, а это очень немного, но мне показалось… В общем, мне кажется, что в этом зеркале отражался не какой-нибудь маленький участок неба, а целое полушарие. Проекция целого полушария небесной сферы. Как будто наблюдение велось с высокой горы или… с воздушного шара.

— Вот! — крикнул Константинов. — Купол неба, наблюдаемый с полета! Спасибо, Майгин! Если у меня и оставалась капля сомнений в моей идее, вы окончательно высушили эту каплю.

Он окинул всех горящим взглядом и сказал, отчеканивая каждое слово: