Кони, кони… - Маккарти Кормак

Человек опустил фонарик и велел ему одеваться. Джон Грейди встал, взял брюки, надел их, сел на кровать и стал натягивать сапоги. Потом потянулся за рубашкой.

Вамонос,^[67] сказал человек.

Джон Грейди стоял и застегивал рубашку.

Донде эстан тус армас,^[68] спросил человек.

Но тенго армас.^[69]

Тогда тот обернулся к людям за дверью, сделал знак рукой. В каморку вошли двое и начали ее обшаривать. Они перевернули деревянный ящик из-под кофе, высыпали на пол все его содержимое и стали рыться в рубашках, кусках мыла и бритвенных принадлежностях. Они были в засаленной, почерневшей форме хаки, и от них пахло потом и дымом костров.

Донде эста ту кабальо?^[70]

Эн эль сегундо пуэсто.^[71]

Вамонос, вамонос.

Они отвели его в седельную, где он взял свое седло, попоны, а Редбо стоял и нервно переминался с ноги на ногу. Они прошли мимо каморки Эстебана, но было не похоже, что старик проснулся. Они посветили ему, пока он седлал коня, потом он вывел Редбо наружу. У конюшни Джон Грейди увидел остальных лошадей. Один из людей в хаки держал карабин Ролинса, а сам Ролинс сидел, ссутулившись, в седле на Малыше, и руки у него были скованы наручниками, а поводья волочились по земле.

Кто-то из мексиканцев толкнул Джона Грейди в спину стволом винтовки.

Что происходит, дружище, спросил он Ролинса, но тот не ответил, а только наклонился, сплюнул и отвел взгляд в сторону.

Но абле.^[72] Вамонос, сказал главный.

Джон Грейди сел в седло. На него тоже надели на ручники, потом сунули ему в руки поводья. Затем все остальные тоже забрались на своих лошадей и двинулись в открытые ворота. Когда они проезжали мимо барака, где жили пастухи, те уже стояли в дверях или сидели на корточках под навесом. Они смотрели на всадников. Впереди ехал главный, затем его первый помощник, потом американцы, а дальше, по двое, остальные шестеро. Они были в форме, в головных уборах и держали карабины на луках седел. Процессия двинулась по дороге на сьенагу. Они ехали на север.

III

Ехали весь день – сначала по низким холмам, потом по столовой горе. Они миновали те места, где собирали лошадей, и оказались там, куда попали четыре месяца назад, переправившись через реку. Они сделали привал возле ручья и, усевшись на корточки вокруг холодного кострища, перекусили фасолью и тортильями на газетке. Джон Грейди подумал, что, возможно, тортильи эти испечены на асьенде. Газета издавалась в Монклове. Он ел медленно, потому что мешали наручники, и запивал еду из оловянной кружки, которую можно было наполнять только наполовину – иначе вода начинала вытекать через дырку у отошедшей ручки. Внутренняя часть наручников успела протереться, из-под никелированного покрытия проступала медная основа. Его запястья уже сделались бледно-зеленого оттенка. Он ел и смотрел на Ролинса, который сидел чуть поодаль, отвернувшись. Потом все немного поспали под тополями, выпили еще воды, доверху наполнили фляжки и продолжили путь.

В этих местах было заметно теплее, чем на асьенде, и акация цвела вовсю. В горах недавно прошли дожди, и трава в долинах ярко зеленела даже в наступавших сумерках. Время от времени мексиканцы обменивались замечаниями насчет того, что видели в пути, но с американцами не разговаривали. Багровое солнце село в облака, наступил вечер, а они все ехали и ехали. Мексиканцы давно зачехлили свои карабины и сидели в седлах чуть ссутулившись, глядя перед собой. Часов в десять на конец сделали привал – мексиканцы спешились, велели арестованным сесть на землю среди ржавых консервных банок и головешек от костров, а сами развели огонь и поставили на него синий эмалированный кофейник и такой же котелок. На ужин пили кофе и ели рагу из каких-то волокнистых клубней с кусочками непонятного мяса. Мясо было жестким, а подлива кислой.

На ночь арестантов не только оставили в наручниках, но и приковали к стременам их седел. Всю ночь Джон Грейди и Ролинс дрожали от холода, тщетно пытаясь согреться под одним тонким одеялом. С восходом солнца путешествие продолжилось, и арестованные были только рады, что ночевка окончилась.

Переход занял три дня, и наконец Джон Грейди и Ролинс оказались в уже знакомом им городке Энкантаде. Их усадили на железной скамейке местной аламеды^[73], а чуть поодаль стояли двое конвоиров с винтовками. Вскоре вокруг собралось с десяток ребятишек, которые топтались в пыли и глазели на незнакомцев. Среди детей были и две девочки лет двенадцати, и, когда арестованные посмотрели на них, те опустили глаза и стали смущенно теребить подолы платьиц. Джон Грейди окликнул девочек и спросил, не могут ли они достать сигарет.