Короли Альбиона - Рэтбоун Джулиан

— Да уж.

— Хорошо. Эти червяки, и птицы, и мы с тобой приспособились к окружающей среде, потому что наше предназначение есть, выделять дерьмо, размножаться, а затем умереть.

— Да, — согласился я. Я почувствовал странное возбуждение, даже ликование, подобное тому, которое испытывает человек, поднявшийся на вершину высокой горы и видящий простирающийся во все стороны совершенно новый пейзаж. Нам открывалась пока еще в дымке тумана — неведомая доселе мудрость.

— Предназначение не предполагает особого достоинства человека, созданного по образу Божьему.

— Какое уж тут достоинство.

Питер поднялся, подал мне руку, помогая встать, и мы неторопливо продолжили путь, пережевывая свою жвачку, как пара коров.

— Не будь малиновок, — сказал я, пройдя несколько шагов, — червяки съели бы все листья и не стало бы деревьев, а если бы погибли все деревья, то погибли бы и червяки, и малиновки также не могли бы существовать. Существует некий баланс, равновесие сил в природе.

— Я готов согласиться с тобой, что без червяков не было бы малиновок, но деревья прекрасно обошлись бы и без червяков.

Глава тридцать пятая

Еще неделя прошла в неспешном путешествии, порой мы двигались по широкой дуге, однажды добрались даже до восточного берега реки Северн, но затем повернули обратно, так как мы уже находились в Уэльской Марке, как назвал это место Питер, и на том берегу жили племена с варварским наречием и дикими обычаями. Беседуя, иногда собирая людей послушать проповедь, мы пришли наконец в Берфорд, который Питер считал интересным местечком. Еще прежде, чем мы подошли к городу, местность начала меняться. Из примыкавшей к реке долины мы перешли в холмистую страну, где нам постоянно приходилось карабкаться на пригорки, не очень высокие, но порой довольно крутые. Здесь было множество мелких ручейков, был здесь и лес, но чаще мы шли через влажные луга и ложбины, где вальяжно разлеглись коровы (их шкуры расцветкой напоминали грибы), неустанно жевавшие сочные травы. Среди холмов нам все чаще попадались места, когда-то бывшие возделанной землей или даже селением, а теперь их огородили и превратили в пастбище для овец. Уцелевшие селения — мы заходили в них, иногда даже оставались ночевать — казались довольно зажиточными, большинство домов, даже небогатых, строили из приятного и теплого на ощупь серого камня. Если не было дождя, женщины присаживались на крыльце и пряли шерсть, перематывая ее с веретена на прялку, а их супруги в доме или в пристройке ткали на примитивных станках — на мой взгляд, эти устройства были гораздо грубее тех, что используют арабы в Азии для изготовления тонкой шерсти и испанские мавры для обработки хлопка и шелка. Эти люди говорили не по-английски, а на фламандском наречии — Питер пояснил, что они прибыли сюда через пролив из Голландии. Этот народ владел ремеслом прядения и ткачества искуснее, чем англы и саксы, поэтому их приглашали селиться в Ингерлонде.

— Но если поля отданы под пастбище коровам и овцам, как же эти люди добывают хлеб, основу человеческой жизни? — полюбопытствовал я.

— Они покупают необработанную шерсть у лордов и землевладельцев. Господа огородили землю под пастбища и привезли сюда этих ремесленников.

— Погоди, — прервал я его. — А что же случилось с крестьянами, которые жили здесь прежде, с англами и саксами?

— Одно из трех, — ответил он. Мы поднимались вверх по крутому склону, дорожка заросла колючими кустами с ярко-зелеными листьями. Если эти листья растереть между пальцами, их можно употреблять в пищу как свежую зелень, они довольно вкусны, и мы с удовольствием лакомились ими по пути. Боярышник, вот как называется это растение. — Во-первых, сто лет назад большую часть населения истребила чума. У господ возникли проблемы слишком мало осталось работников, чтобы возделывать землю. Пришлось увеличить им плату. Далее, многие из выживших вступили в брак с фламандцами, и два народа слились воедино. В-третьих, те, кого огораживание лишило земли и кто не сумел через брак войти в семью прядильщиц и ткачей, сделались разбойниками и ушли, как здесь говорят, в Зеленый Лес. Они кормятся дичью, принадлежащей лордам, охотятся на зайцев и кроликов, а во время войны нанимаются солдатами к кому-нибудь из вельмож. Странно, что нам еще ни разу не повстречались разбойники. Во многих отношениях они осуществляют на практике то, что я проповедую.