Прах и пепел - Рыбаков Анатолий Наумович

– Народ поймет, что началась война, а это главное, – ответил Сталин.

– Все же лучше бы выступить товарищу Сталину. – И Калинин туда же, затряс бороденкой. – Конечно, товарища Молотова знают, но народ должен услышать голос своего вождя, вождя партии и государства.

Хотят вытолкнуть его вперед, а сами будут стоять за его спиной. Не могут сообразить, что сейчас ему нечего сказать, он должен не сообщить, а объяснить, почему после заверений, что войны не будет, она все же началась, это объяснение надо продумать. Через несколько дней, когда враг будет отброшен, когда Красная Армия нанесет ему мощные удары и погонит его назад, тогда ОН выступит.

Сталин нахмурился:

– Товарищ Молотов много раз выступал перед народом, много говорил о германских делах. Его выступление будет логичным и понятным для народа. Пиши свое выступление, Вячеслав!

Наконец Молотов зачитал текст выступления. Сталин внимательно слушал. Выступление Молотова будет ЕГО обращением к человечеству и к истории: пусть знают, как честно вел себя ОН и как вероломно поступил Гитлер.

И потому в разных местах обращения он велел добавить такие фразы:

«Без предъявления каких-либо претензий германские войска напали на нашу страну».

«Несмотря на то что советское правительство со всей добросовестностью выполняло все условия договора».

«Германское правительство не могло предъявить ни одной претензии к СССР».

«Ни в одном пункте наши войска и наша авиация не допустили нарушения границ».

И хотя обращение кончалось призывом: «Еще теснее сплотить свои ряды вокруг нашего великого вождя товарища Сталина», – и словами: «Наше дело правое. Враг будет разбит. Победа будет за нами», – оно звучало, как и хотел Сталин, обвинением Гитлера в коварстве и вероломстве.

Никто из членов Политбюро не посмел возразить против сталинских поправок.

Между тем с границ поступали тревожные сообщения. Враг продвигался на западе и северо-западе, но Сталин по-прежнему был убежден, что это отвлекающий маневр, главный удар Гитлер нанесет на юге, и потому приказал Жукову:

– Вылетайте немедленно в Тернополь, в штаб Юго-Западного фронта.

– А кто же будет руководить Генштабом в такое сложное время?

– Оставьте за себя Ватутина, – сказал Сталин и раздраженно добавил: – Не теряйте времени, мы тут как-нибудь обойдемся.

Жуков вылетел в Киев и вечером был в Тернополе. Тут же ему позвонил Ватутин и прочитал директиву Сталина: войскам перейти в контрнаступление с разгромом противника и выходом на его территорию. Под этой директивой нужна подпись Жукова как начальника Генштаба.

– Какое контрнаступление? – закричал Жуков. – Надо разобраться в обстановке, подождите до утра.

– Согласен с вами, – ответил Ватутин, – но дело решенное.

Ни о каком контрнаступлении не могло быть и речи. К обороне советские войска не были готовы. На фронтах царил хаос. По приказу Сталина вооружение со старой границы сняли, а на новую границу еще не поставили. Ведь, как сказал товарищ Сталин, Гитлер нападет только в будущем году и главный удар попытается нанести на юге. Гитлер же напал в этом году и главный удар нанес на западе, где имел пяти-, шестикратное превосходство. И за несколько дней до войны Сталин запретил командующему Западным фронтом Павлову даже занять полевые укрепления вдоль границы. Вздорная, нелепая директива, но возражать Сталину Жуков не посмел.

– Хорошо, ставьте мою подпись.

Ватутин опять появился в кабинете Сталина, доложил: немецкие танковые колонны недалеко от Минска.

– Что вы путаете? За пять дней противник прошел двести километров?

– Да, товарищ Сталин, Западный фронт прорван.

Сталин ударил кулаком по столу.

– Вот как Генеральный штаб руководит войсками! Узнаете о положении на фронте, когда враг подошел к Минску! Завтра придете и скажете, что он уже под Москвой! – Сталин отшвырнул карту. – Заберите свои филькины грамоты и через два часа представьте мне точное расположение наших и немецких войск на всех фронтах.

Немцы возьмут Минск?! В это невозможно поверить! Может быть, к Минску прорвалось несколько немецких танков, а в Генштабе запаниковали?

Сталин позвонил в Тернополь Жукову.

– Товарищ Жуков! На Западном фронте сложилась тяжелая обстановка. Противник подошел к Минску. Непонятно, что происходит с Павловым. Выезжайте в Москву.

Ночью перед Сталиным навытяжку стояли Тимошенко, Жуков и Ватутин, осунувшиеся, с красными от бессонницы глазами.