Сталин - Радзинский Эдвард

А пока уцелевшие после невиданной войны солдаты маршировали по Красной площади, швыряя знамена побежденной гитлеровской армии к подножию Мавзолея. К ногам Хозяина. Но он должен был задуматься: как будут жить после демобилизации эти солдаты, научившиеся убивать легко и умело. Он уже был наслышан о бандах, появившихся в столице.

«Москвичей... стали жутко грабить и убивать по ночам какие-то бандиты. Доходит до того, что даже в центральных районах люди боятся с наступлением темноты выходить на улицу», – писала ему дочь в начале 1945 года.

На войне они разучились работать и бояться. Или точнее: разучились работать, потому что разучились бояться.

«Сегодня мне сказали, – продолжает Светлана, – будто ходит слух, что Сталин вернулся в Москву и издал приказ ликвидировать бандитизм и воровство к Новому году. Люди всегда приписывают тебе что-нибудь хорошее».

Он не обманул ожидания людей, отдал знакомый приказ: расстреливать. И не только тех, кто грабит, но и тех, кто не умеет справиться с грабежами.

Банды пополняли сотни тысяч бездомных и нищих. Среди них – множество калек, пришедших с войны. Потерявшие кто руки, кто ноги, изуродованные, они боялись или не хотели возвращаться в свои семьи. Впрочем, если и возвращались, часто обнаруживали: жена, по ошибке получившая «похоронку», вышла замуж. И тогда они присоединялись к свободному племени нищих или бандитов.

В папках Хозяина остались отчеты НКВД: «На территории Арзамасского района появилось большое количество нищенствующего элемента. Наибольшее скопление... у крахмально-паточного завода „Рассвет“. Завод отпускает населению в качестве корма для скота отходы производства. Эти отходы употребляются нищенствующим элементом в пищу. Территорию завода уже посетило до 20 тыс. человек. Л. Берия».

Нищие пополняли его лагеря.

Нуждалась, ох как нуждалась в страхе страна... Контрразведка усердно перлюстрировала письма с фронта, и Берия регулярно докладывал ему об их содержании. И Хозяин понял: произошло самое тревожное. Во время войны вместе с чувством личной ответственности за судьбу Отечества возродились и личные мысли.

Впереди предстояла жестокая борьба с этими независимыми мыслями.

Решил он и проблему пленных, освобождавшихся из немецких лагерей. Они должны были расплатиться за то, что не выполнили его приказ – не погибли на поле боя, посмели выжить и оказались в плену. И конечно же, он думал об опасных идеях, которых его солдаты «понахватались» (любимое словечко его пропаганды) в интернациональных лагерях. Так что судьба их была решена: пережившие годы кошмара вражеского плена и сумевшие все-таки дожить до победы, прямо из немецких лагерей они должны были отправиться в лагеря советские. «Сто двадцать шесть тысяч офицеров, возвратившихся из плена, были лишены воинских званий и посланы в лагеря» – так говорил маршал Жуков на пленуме ЦК партии в 1957 году.

Печальная судьба ждала и мирных граждан, насильно угнанных гитлеровцами в Германию. Контакты с иностранцами (тем более с врагами) считались в его государстве неизлечимой заразой, чумой. Зачумленных следует отделять от здоровых...

Так что и они тоже должны были пополнить его лагеря.

Однако многие из подлежащих возвращению находились на территории, занятой союзниками. Они уже знали слова Хозяина о том, что «в плен сдаются только изменники родины», и умоляли не отсылать их в СССР.

Но он, как всегда, позаботился обо всем заранее: еще в дни Ялтинской конференции подписал соглашение с Рузвельтом и Черчиллем, согласно которому все пленные и интернированные во время войны граждане СССР подлежали возвращению на родину.

И союзники беспощадно выполнили соглашение.

«Жертвы Ялты» – так назвал свою книгу об этих несчастных Николай Толстой-Милославский, внучатый племянник Льва Толстого. В книге он собрал показания очевидцев и участников трагедии.

Сержант Д. Лоуренс (был в конвое, сопровождавшем автомашины с советскими гражданами, которых англичане везли для передачи представителям СССР): «Когда бывшие пленные прибыли в Грац (Австрия), где был советский приемный пункт, какая-то женщина кинулась к парапету виадука, пересекавшего реку Мур... бросила в воду ребенка, а потом прыгнула сама. Мужчин и женщин вместе загнали в огромный отгороженный проволокой концлагерь... Я на всю жизнь запомнил этот кошмар».

Но то были граждане СССР. Как писал любимый герой Хозяина, Иван Грозный, о своих подданных: «Награждать их царь волен и казнить их волен тоже».

Однако Хозяин сумел заполучить и иные жертвы.

В Европе находились тысячи его прежних врагов – белогвардейцев, участников гражданской войны, бежавших когда-то из России.

В Чехословакии, Югославии, Болгарии, Румынии и Венгрии, занятых его войсками, НКВД выявлял их и вывозил в СССР – в концлагеря. Но часть этих прежних врагов оказалась на территории поверженного рейха, оккупированной союзниками. И хотя в СССР могли быть репатриированы только те, кто до вывоза в Германию или до плена являлись советскими гражданами, он сумел добиться от союзников невозможного. Герои белого движения: казачий атаман Краснов, генерал Шкуро, награжденный английским орденом Бани за подвиги в борьбе с большевиками, генералы Соломатин и Султан-Гирей были выданы англичанами Хозяину.

Напрасно Султан-Гирей надел форму царского генерала, напрасно генерал Кучук Улагай размахивал перед английским офицером своим албанским паспортом – они были переданы в руки офицеров НКВД.

Хозяин заставил союзников исполнить его волю.

Узнав о происшедшем, тысячи казаков-эмигрантов, оказавшихся в Австрии, бежали в горы. Но английские патрули ловили беглецов и передавали советским представителям.

Хозяин устроил суд в Москве. Сопровождаемые газетными проклятиями, его давние враги, герои гражданской войны – 60-летний Шкуро и 78-летний Краснов – были повешены.

Он еще раз доказал: врага можно простить... но только убив врага.

Предстояло решать и проблему церкви. К тому времени он уже забыл свое обращение к Богу. Прежний страх Сосо был смешон Сталину. Это он выиграл величайшую войну – Победитель! Это он освободил народы – Богосталин!

Вернув Патриаршество, он организует строгий надзор за церковью – за ней следит Совет по делам церкви. Формально Совет образован при правительстве, но на деле Сталин поручает его совсем иной организации. Во главе Совета он сажает... полковника Г. Карпова – начальника 5-го отдела НКВД по борьбе с контрреволюционным духовенством. В НКВД полковник Карпов должен бороться с церковью, а в Совете – помогать ей! В этом – весь Хозяин!

Но он захотел быть и благодарным. В 1947 году он пригласил в СССР митрополита Илию и наградил его премией своего имени – Сталинской, первой степени. Но владыка отказался. Илия объяснил забывчивому семинаристу, что монаху мирские блага не нужны, и передал 200 000 долларов сиротам войны, прибавив к своим деньгам и его Сталинскую премию.

В июле 1945 года Сталин выехал в Потсдам на мирную конференцию. 17 000 бойцов НКВД охраняли маршрут его поезда. На каждом километре пути стояли от 6 до 15 человек охраны. Путь стерегли 8 бронепоездов НКВД. Это была демонстрация могущества Богосталина. Священный поезд, вызывая ужас подданных, мчался по разрушенной стране.

На Потсдамской конференции уже не было двух участников «медового месяца». Рузвельт лежал в могиле, а Черчилль во время конференции улетел на выборы и не вернулся: в Англии победили лейбористы во главе с Эттли. И Хозяин высказался о том, как ничтожна западная демократия, если может поменять великого Черчилля на жалкого Эттли.

Итак, союзников представляли президент Трумэн и Эттли. Но если он сумел обыграть тех двух титанов, что ему эти двое?

В Потсдаме и после – весь 1945 год – они продолжали делить послевоенную Европу. Большое впечатление на союзников произвел его нарком иностранных дел Молотов. Именно тогда вокруг него возник загадочный ореол. Молотов завораживал удивительной молчаливостью, жесткой непреклонностью, коварными ходами, гипнотизировал неторопливостью и порой озадачивал отсутствием «нет» и «да» по самым простым вопросам.

Разгадку «великого дипломата Молотова» я нашел в Архиве президента.

Оказывается, весь 1945 год Молотов получал подробнейшие указания из Москвы от некоего Дружкова. Множество шифрованных телеграмм отправил Молотову этот неутомимый Дружков.

Понять, кто скрывался за псевдонимом, труда не составляло. Кто мог приказывать Молотову, второму человеку в государстве? Конечно, Сталин.

Видимо, демонстрируя свое дружелюбие Молотову, Хозяин назвал себя ласковым именем Дружков.

В телеграммах Дружков диктует Молотову буквально каждый шаг во внешней политике (как прежде диктовал в политике внутренней). Никакого «советского Меттерниха»-Молотова не существовало, был все тот же передатчик желаний Хозяина, не смеющий самостоятельно принять ни единого решения. Отсюда и величественная неторопливость Молотова, и загадочная нерешительность в простейших вопросах.