Суд волков - Мессадье Жеральд

Только три человека могли бы опознать нападавшего: Фавье, Фалуа и Франсуа. Но все они промолчали. Морвилье покинул этот мир безымянным, уничтоженный собственной ненавистью и яростью, он, который так мечтал отличиться в глазах принцев!

Он преподнес самый прекрасный свадебный подарок предполагаемой жертве: свою жизнь.

Месса, роскошное убранство церкви, орган, цветы, пение хора, дымок ладана, торжественный обряд – все было настолько ослепительным, что ужасное происшествие оказалось почти забыто.

Жанна спрашивала себя, не померещилось ли ей все это.

На пиру, который происходил в садах архиепископа, предоставленных по этому случаю молодой чете, Жанна сидела словно во сне, и перед глазами ее возникала то сцена нападения, то прекрасные молодожены. Гости поздравляли ее, но краем уха она слышала вопросы тех, кто был в соборе и ничего не видел, а также рассказы свидетелей этой страшной попытки убийства.

Молодая чета удалилась в охотничий павильон Александра Люксембургского, также отданный в распоряжение новобрачных.

Жанна и Жозеф отправились на постоялый двор. Жанна не могла припомнить, когда она столько спала: девять часов подряд!

Двенадцатого июля 1471 года в своем страсбургском особняке Софи-Маргерит де л'Эстуаль произвела на свет мальчика, которого назвали Жак Адальберт в честь обоих дедушек. По счастливому совпадению в тот же день Франсуа получил присланный Гийомом Фише экземпляр первой книги, выпущенной печатней Сорбонны: бессмертное сочинение Гаспарино Бардзиццы "Послания".

Жанна и Жозеф вернулись в Анжу после путешествия в Пфальц – естественно, они посетили замок Гольхейм. Особняк Дюмонслен в Париже окончательно опустел: только Жозеф и Феррандо останавливались там на несколько недель в году, когда приезжали в столицу по делам. А дела эти становились все более сложными.

Анжер потерял свой бриллиант: король Рене перебрался в Экс-ан-Прованс вместе со своей мебелью, фигурками из слоновой кости, коврами и картинами. По правде говоря, ничего удивительного в этом не было: Рене был скорее провансальцем, чем анжуйцем. Его отъезд лишил Жанну и Жозефа ужинов с музыкой и чтением стихов. Что касается турниров, которыми король так увлекался, то для Жанны это была небольшая потеря. Собственно, она и видела лишь один из них, который завершился ужасно: молодому красивому всаднику пробили копьем грудь, и он весь день харкал кровью, прежде чем отдать Богу душу. Она подумала, что не услышит больше, как пронзительно кричат павлины в парке Рене Анжуйского.

Жанна часто оставалась одна. Ибо Жозеф пропадал в Туре, где по настоятельной рекомендации короля налаживал производство шелка. Сукноделие в Турени доходов почти не приносило, и его решили заменить шелководством. До сих пор шелк ткали только в Лионе, да и то с помощью итальянских ремесленников. Но за границей его покупали в больших количествах, как, впрочем, и другие ценные изделия, что приводило в негодование Людовика XI. Король не мог смириться с тем, что славное французское золото уходит во Фландрию, в Женеву, во Флоренцию и еще бог знает куда, поэтому он замыслил создать индустрию роскоши, которая могла бы занять десять тысяч "праздных".

Несколько яиц тутового шелкопряда, тайно вывезенных из Китая – как, впрочем, некогда и основные принадлежности для печатни, – благополучно созрели и подарили жизнь гусеницам, которые принялись прясть шелк столь же послушно, как в Срединной империи. Жозеф с увлечением занялся этим делом и быстро свыкся с влажным зловонием белых ветвей тутового дерева, покрытых личинками и коконами, где гусениц замаривали прежде, чем они успевали сделать дырочку для выхода. Он создал питомник для разведения шелкопряда и нанял шестерых девушек, которые неустанно разматывали коконы, навивая на одно веретено от четырех до пяти сотен туазов нити – такой тонкой, что ее с трудом можно было разглядеть. Генуэзские мастера руководили окраской пряжи в чанах, ибо для шелка было труднее добиться нужной расцветки, чем для сукна, шерсти или полотна.

Таким образом Жозеф осуществил мечту, неотступно преследовавшую его с тех времен, когда он учил древнееврейский язык и читал пророка Иезекииля, который говорит о прозрачных покрывалах из шелка. Жозефу удалось создать изумительно легкий материал, колебавшийся от дыхания. Он заработал на этом много денег. Производство таких газовых тканей обходилось гораздо дешевле, чем изготовление плотного шелка в пять нитей, однако продавались они гораздо дороже, ибо прозрачностью своей пленяли воображение женщин и, вследствие этого, мужчин. Впрочем, любой шелк нравился горожанам, стремившимся к роскоши. Не было зажиточного дома без зеркал и шелка: их блеск свидетельствовал о богатстве.