33 рассказа о китайском полицейском поручике Сорокине - Анташкевич Евгений Михайлович

В том большом количестве материала, который у меня есть, не хватает событий под Красноярском 5 января 1920 года и обстановки под Иркутском. Я тогда, если вы помните, уже болела, и меня провезли мимо и Иркутска, и при переходе через Байкал!

Если сможете!

Ближе к осени я подам прошения на визы в Китай и Японию.

Куда поеду в первую очередь, пока не знаю. Наверное, туда, куда первой придёт виза!

Надеюсь, у вас всё в порядке!

Элеонора Боули.

Май, 20, 1924».

«10 июля 1924 г.

Дорогая Элеонора!

Я перед Вами виноват, что не выполнил Вашу просьбу. Честное слово, я не хотел Вас обидеть. Я долго думал, что Вам написать о гражданской войне, но на самом деле я её почти не видел, кроме обоза, и когда сопровождал казну. Мы ехали с маленьким эшелоном в три вагона, или четыре, в самой середине отступления, и бои происходили далеко впереди нас или далеко позади. Мы видели только следы этих боёв, но их, скорее всего, также видели и Вы. Поэтому для меня было сложно сразу откликнуться на Вашу просьбу. Сейчас мне проще, когда Вы поставили вопрос более конкретно. Странным образом, но в бой под Красноярском я действительно попал. От моего начальника полковника Адельберга мне было известно, что Новониколаевск и Красноярск должны были стать рубежами нашей обороны, где наши войска должны были остановиться и создать крепкие оборонительные рубежи, чтобы не пропустить на восток армию большевиков. Для меня эти бои начались после города Ачинска. Там был громадный взрыв, и задело эшелон Верховного. Один вагон оторвало и тогда полковник Адельберг и я получили этот вагон, ещё два или три и полуроту солдат, чтобы его охранять. Мы двигались по направлению к Красноярску. В это время изменила армия генерала Пепеляева в Новониколаевске, она почти вся (по слухам) стала красной. Его даже самого чуть не арестовали свои же войска. Сведения нам по дороге поступали самые противоречивые, и я ничего бы не понимал, если бы не опыт полковника Адельберга. Скоро прибавилось ещё предательство Красноярского гарнизона, которым командовал генерал Зиневский (фамилии могут быть не точными, потому что я их никого, кроме самых главных, не знал, или Зиневич). Он потребовал, чтобы наша армия подчинилась какой-то земской власти и сдала оружие. Вдоль железной дороги красные продолжали наседать, и прибавилась угроза с севера со стороны Томска. На железной дороге стояла сплошная лента эшелонов. Уже много эшелонов не дошли до станции Тайга и попали к красным. Необходимо было быстро продвигаться на Красноярск, так как туда же двигалась красная армия, и ходили слухи о партизанских силах Щетинкина (красных), которые также стремились в Красноярск.

Дорогая Элеонора, я не могу приложить к этому письму карту, тогда Вам было бы много яснее, но могу дополнительно пояснить, что все действия происходили вдоль железной дороги и вокруг неё.

В это время был снят с должности генерал Сахаров и на его место назначили генерала Каппеля. Командовать Третьей армией назначили генерала Петрова, но его, по слухам, чуть не захватили красные, но он отбился. Боевые действия, которые велись нами, были предназначены только для того, чтобы пробивать препятствия со стороны красных. Получалось так, что мы наступали не на запад, а на восток.

4 января полковник Адельберг на станции Минино послал меня для связи в штаб 2-й армии. А потом мы с ним поменялись местами, потому что мы сопровождали важный и ценный груз. К ночи в 6–7 верстах от деревни Бугач стала на ночлег 2-я Уфимская кавалерийская дивизия. 5 января был о принято решение захватить город Красноярск: с запада должны были наступать 4-я Уфимская стрелковая дивизия и 2-я Уфимская кавалерийская, а с севера колонна генерала Вержбицкого. По непроверенным данным, красные партизанские отряды Щетинкина уже близко подошли к городу Красноярску или заняли его. 5 января на рассвете пошли вперед наши конные части. Другие войска в это время сосредоточивались в 3–4 верстах от Красноярска. Стоял сильный мороз и туман, и трудно было ориентироваться на местности. Сосредоточение выполнялось, но около самого разъезда Бугач было много саней, как тогда, когда мы с Вами встретились. Пока их раскидали, было потрачено много времени впустую. Было получено донесение, что передовые конные части вступили в переговоры с красными передовыми отрядами и те запрашивают в Красноярске указания. Была надежда, что нас пропустят, однако вместо этого они развернули пулемёты. Вдоль дороги разворачивались наши части: уфимские стрелки и ижевцы; левее разворачивалась уфимская кавалерийская дивизия. Завязалась перестрелка. Наши части стали продвигаться по снегу вперёд. Пошла их артиллерия, она стала доставать до нашей кавалерии. Мы продвигались, не очень быстро, но продвигались. Наши люди все намерзлись и устали, поэтому уверенности в успехе не было. Мне это всё потом объяснил полковник Адельберг, который несколько раз курсировал в штаб генерала Петрова. Город Красноярск захватить не удалось, и стало очевидно, что не все эшелоны смогут пробиться через Красноярск, но нашему удалось. Когда все наши войска стали с севера и юга обтекать город, мы чудом проскочили. Это то, что мне известно. Вам об этом подробнее рассказал бы полковник Адельберг Александр Петрович, он сейчас живет в Харбине. Когда Вы приедете, я Вас с ним познакомлю. Под Иркутском, когда Вы заболели и я Вас не смог найти, мы стояли и ждали наступления, но вышел приказ двигаться вперёд, и мы пошли на Байкал. Через озеро Байкал мы просто перешли. Было очень холодно, дул сильный боковой ветер с северо-запада, и было много унесённых саней и лошадей. Это всё, что я могу написать. На Байкале боёв не было, они были дальше и позже, уже под Читой, где я Вас снова искал, но безуспешно.