Травяной венок. Том 2 - Маккалоу Колин

Глава 3

В конце лета Митридат заскучал. Полноправный властилин Малой Азии теперь обосновался в Пергаме, и коротал свой досуг, посещая гниющие горы трупов. Наиболее внушительные памятники своей победы он осмотрел уже много раз. Потом Митридат вспомнил, что еще не посетил один, расположенный выше по реке Кайк, на которой стоял Пергам. В провинции Азия было два города, именовавшихся Стратоникея. Тот, что побольше, в Карии, по-прежнему упорно сопротивлялся осаждающим его понтийцам. Тот, что поменьше, на реке Кайк, сразу признал Митридата своим повелителем, и когда царь въехал в него, местные жители гурьбой повалили на улицы, устилая путь Митридата лепестками цветов.

В толпе он увидел греческую девушку, Мониму, и тотчас велел привести ее к нему. У нее был очень бледный цвет кожи, волосы казались почти белыми, а брови и ресницы словно и вовсе отсутствовали. Взглянув на нее вблизи, царь тотчас же причислил ее к сонму своих жен, столь необычно выглядела она со светлыми волосами и темными блестящими глазами с розоватыми белками. Митридат не встретил никаких возражений со стороны ее отца Филопемона, особенно после того, как взял его и Мониму на юг, в Эфес, и сделал своего нового тестя сатрапом этой области.

Предаваясь развлечениям, коими так славился Эфес – а также утехам со своей новой женой-альбиноской, – царь Митридат нашел время послать коротенькое письмо на остров Родос с требованием покориться Понту и выдать укрывшегося там наместника провинции Азия Гая Кассия Лонгина. Ответ был получен незамедлительно, и в нем Митридат обнаружил твердый отказ по обоим пунктам. В послании говорилось, что Родос является другом и союзником сената и народа Рима и сохранит верность им любой ценой.

Впервые за время объявленной Митридатом войны, царь Понта пришел в бешенство. К ужасу приближенных и стремившихся добиться его милостей эфесцев царь дал волю своему гневу и долго бушевал и изрыгал проклятья в зале аудиенций, пока наконец пыл его не угас и он не застыл на троне, подперев рукой подбородок, надув губы и позволяя предательским слезам оставить следы на его щеках.

С этого дня он задался одной-единственной целью: покарать непослушный Родос. Как смеют они перечить ему, великому царю! Неужели этот крошечный остров надеется выстоять против могучего Понта?! Ну что ж, скоро они убедятся, сколь сильно ошиблись в своих расчетах!

Его собственные корабли были заняты в боевых действиях в западной части Эгейского моря, не было смысла отрывать их по пустякам, и потому Митридат потребовал, чтобы Смирна, Эфес, Милет, Галикарнас, а также острова Хиос и Самос предоставили ему необходимые корабли. Он не испытывал недостатка в сухопутных войсках, поскольку держал в провинции Азия целых две армии, но из-за упорного сопротивления Патары и Термеса никак не мог перебросить их к месту, откуда было бы удобнее всего отправиться на Родос – а именно на Ликийское побережье.

Родосский флот славился своими боевыми качествами и находился в основном на западном побережье острова со стороны Галикарнаса и Книда. Поскольку Митридат не мог двинуться на Родос со стороны Ликии, ему пришлось направиться именно туда, на самую защищенную часть непокорного острова.

Он потребовал, чтобы сотни судов собрались в гавани Галикарнаса, куда и послал одну из своих армий. Оттуда в конце сентября двинулась экспедиция, в которой принял участие и сам Митридат. Его корабль выделялся среди остальных тем, что на его корме был сооружен золотой трон под пурпурным балдахином. На этом троне и восседал царь понтийский, предвкушая великое удовольствие.

Хотя самые крупные военные корабли этой экспедиции не отличались проворством, они двигались гораздо быстрее, чем транспортные суда, представлявшие собой пеструю коллекцию из самых разных плавучих средств, большей частью перевозивших ранее грузы в прибрежных водах. И потому, когда корабли-флагманы уже обогнули оконечность полуострова Книд и вышли в открытое море, остальные растянулись длинной вереницей до порта Галикарнас. Некоторые транспортные суда, заполненные испуганными понтийскими солдатами, только отходили от берега, сражаясь с волнами.

Вскоре на горизонте показались быстрые родосские триремы^[53] и устремились навстречу кое-как собранному понтийскому флоту. Родоссцы в морских сражениях не использовали тяжелые военные корабли, подобные тому, на котором плыл царь Митридат. На таких кораблях, разумеется, не было недостатка в воинах и артиллерии, но родоссцы считали, что от артиллерии на море мало толку, и одерживали победы исключительно благодаря быстроте и маневренности своих кораблей, ловко лавировавших среди тяжелых вражеских судов и лихо их таранивших. Недостаток веса они с лихвой возмещали быстротой и неожиданностью атаки; окованные бронзой носы родосских галер могли нанести серьезный урон неприятельским плавучим гигантам. Родоссцы были убеждены, что таран – лучшее и самое безотказное оружие в морских баталиях.