Травяной венок. Том 1 - Маккалоу Колин

Гордий и Неоптолем ждали его появления, сидя снаружи, и вскочили, заслышав его шаги.

– Поворачивайте армию, – бросил Митридат. – Мы возвращаемся в Понтию. Пусть римляне посадят Ариобарзана на трон Каппадокии! Я молод. У меня есть еще время. Я дождусь своего часа, чтобы выступить на запад.

– А как же я? – спросил Гордий. Царь задумчиво уставился на Гордия:

– Как быть с тобой? Я думаю, самое время мне избавиться от тебя, – проговорил он и громко позвал: – Стража! Ко мне!

Вбежала стража.

– Схватите его и казните! – приказал Митридат, кивнув в сторону взвывшего тестя, после чего повернулся к побледневшему Неоптолему. – Чего ты ждешь? Поворачивай войско! Сейчас же!

– Прекрасно! – сказал Сулла-старший сыну. – Митридат убирается восвояси.

Они стояли на площадке наблюдательной башни над центральными воротами и глядели на лагерь Митридата.

Хотя Сулла-младший и был несколько разочарован, однако гордость за отца все же оказалась сильнее.

– Это наилучший поворот событий, правда, отец?

– На данном этапе – да.

– Мы не могли бы разбить их армию, правда?

– Могли бы, без сомнения! – искренне ответил Сулла-старший. – Разве я взял бы сына в поход, если бы не был уверен в его успехе? Митридат отводит свои войска по одной причине: он понял, что проиграл бы. Может быть, он и варвар, но у него достаточно проницательности, чтобы видеть наше превосходство. Конечно, нам на руку, что он не знаток военного искусства. Единственно, что эти восточные правители знают из истории войн – как воевал Александр Великий, чьи военные достижения давно устарели.

– Какой он, этот царь Понтии? – с любопытством спросил Сулла-младший.

– Какой? – Сулла-старший помедлил. – Трудно ответить… Очень неуверен в себе – и поэтому поддается манипуляциям. Как любой тиран не прислушивается ни к чьему мнению, доверяет только себе. Провинциальный царек, не учившийся, как Югурта, сызмальства у римлян, и не столь хитроумный, как Ганнибал. Пока он не встретил на своем пути Гая Мария и меня, я полагаю, он верил в свое могущество. Теперь вера эта пошатнулась. Но Митридат так просто от своего не отступится. Он опасен и наверняка усвоит урок. Я уверен, он будет искать способ одолеть нас нашими же методами. Он очень горд и очень тщеславен. Он не успокоится, пока не отомстит за свою обиду Риму. Но сделает это лишь тогда, когда будет уверен в своей победе. Сегодня он не уверен. Мудрое решение с его стороны – убраться восвояси! Я бы разбил его и его армию наголову.

Сулла-младший широко открытыми, восторженными глазами смотрел на отца:

– Такую огромную армию?

– Численность армии еще ничего не значит, сын, – ответил Сулла-старший и стал спускаться с дозорной вышки. – Я мог одолеть его по меньшей мере дюжиной разных способов. Он мыслит количественными категориями. Ему и в голову не приходит, как сделать так, чтобы армия его действовала согласованно, словно единый организм. Если бы он решил сражаться и отдал приказ наступать, все его солдаты разом бросились бы в одном направлении. И их так легко было бы смять! Что же касается их способности взять штурмом наш лагерь, то это невозможно! И все же Митридат опасен. Знаешь, почему я это говорю, юный Сулла?

– Нет, – признался его сын, в сильном волнении.

– Именно потому, что он решил повернуть домой. Он будет обдумывать все, пока не придет к правильному решению. Я даю ему пять лет, мой мальчик. Пять лет на обдумывание. А потом, я полагаю, у Рима возникнут большие проблемы с Митридатом.

Морсим встретил их у подножия башни, и в его взгляде, как и во взгляде юного Суллы, читались одновременно и радость, и разочарование.

– Что мы будем делать теперь, Луций Корнелий? – спросил он.

– Именно то, что я сказал Митридату. Через восемь дней мы выступим на Мазаку и там коронуем Ариобарзана. Несколько лет он сможет спокойно царствовать. Не думаю, что Митридат скоро вернется в Каппадокию. И все же с ним я еще не покончил. В Тарс мы не возвращаемся.

– Ты пойдешь походом на Понтию? – удивился Морсим.

– Нет! – рассмеялся Сулла. – Я иду походом на Тиграна.

– На Тиграна? В Армению?

– Именно.

– Но зачем, Луций Корнелий?

Две пары изумленных глаз были устремлены на Суллу. Ни сын, ни советник не могли понять этого решения.

– Просто я никогда не бывал на берегах Евфрата, – легкомысленно ответил Сулла-старший.

Такого ответа ни один из его собеседников не ожидал. Морсим ушел, озадаченно скребя голову, а Сулла-младший, хорошо знавший отца, хитро заулыбался.