Мыс Трафальгар - Перес-Реверте Артуро

– Ты уже ходил отливать? – спрашивает вернувшийся Фатас, застегивая ширинку.

– Нет еще, сеньор старший помощник.

– Ну так иди, парень. Иди, отлей. А то, не дай бог, продырявят тебя с полным трюмом.

Гардемарин послушно отправляется к консоли для боеприпасов, перебрасывает ноги за борт, опирается коленом на жерло пушки, чтобы не свалиться в воду из-за качки, распахивает полы синего с красными отворотами кафтана и расстегивает ширинку. Англичане так близко, что ему не сразу удается обнаружить то, что требуется. А возвращая искомое на место, вольно, юноша никак не может отделаться от тревожной мысли: а будет ли оно по-прежнему там через четыре-пять часов? Во время переделки у мыса Финистерре, в которой «Антилья» потеряла фор-стеньгу, одиннадцать человек убитыми и тридцать ранеными, Фалько пришлось помогать спускать в трюм комендора, у которого этой части тела уже не было, и он до сих пор обливается холодным потом, когда вспоминает, как кричал тот несчастный. Да уж. Вернувшись на боевой пост, Фалько смотрит туда, откуда дует ветер и где находится британская эскадра: пока она идет вроде бы как бог на душу положит, хотя, кажется, уже начала выстраиваться в две параллельные линии, перпендикулярно нацеленные на колонну франко-испанской эскадры. Но даже и сейчас, двигаясь с виду беспорядочно, она впечатляет. Хинес Фалько молод и только что отучился – Сискар, Мендоса-и-Ри-ос, «Сборник наставлений по навигации» Хорхе Хуана, «Орудийная стрельба» дона Косме Чурруки и «Тактика» Масарредо в том числе, – а потому знает, что традиционная манера ведения добротной морской баталии, когда эскадры-противники идут параллельным курсом, лупя друг по другу из всех орудий, а потом, в самом конце, одна охватывает линию другой, чтобы взять ее в два огня и разделать, как бог черепаху, еще более старомодна, чем накладные мушки Марии Антуанетты, упокой господь ее душу. Как говорят опытные офицеры, новая тактика англичанина Нельсона изменила картину. Они называют это touch Nelson^[48]. Или что-то в этом роде. Даже командующий союзной эскадрой адмирал Вильнев в своем боевом наставлении, разосланном капитанам при выходе из Кадиса, предупредил, что, вероятно, противник вместо того, чтобы устраивать артиллерийскую дуэль на расстоянии, попытается рассечь франко-испанскую колонну или взять в клещи арьергард, сосредоточив массированный огонь своих пушек на оставшихся без поддержки и защиты кораблях. Прозрачнее атого только вода. Соотношение «несколько на одного», вполне по-английски, плюс уже вошедшая в поговорку точность комендоров Его распроклятого британского Величества. Поэтому, как говорится, забегая вперед, французский адмирал предупредил, что в сражении, когда в дыму все равно ничего не разглядеть, он будет подавать сигналы редко, а корабль, находящийся вне боя, будет считаться покинувшим свой боевой пост. Вот так – дословно и буквально. А теперь сиди и думай над этим, пока не облысеешь. В общем, великий тактик просветил нас. Потому что, если выразить то же самое другими словами, это значит: когда начнется потеха, пусть каждая собака сама вылизывает себе задницу. Фалько еще в Кадисе слышал, как старший лейтенант дон Рикардо Макуа, командир первой батареи (который незадолго до того залил себе полный трюм анисовой), говорил: слушайте, ведь даже этот лягушатник, который ни хрена не смыслит в тактике морского боя, соображает, что к чему, так что представьте себе, сеньоры, что нас ожидает. Господи помилуй. Англичане прорвут нашу линию, ударят нам под дых и пустят на котлеты. В том все и дело. Они нас просто уничтожат.

– А тогда чего ради мы выходим в море? – спросил кто-то.

– А ради того, что дон Мануэль Годой-и-Аль-варес-де-Фариас не только ублажает королеву, но и подставляет свою задницу Наполеону. Ик. А Наполеон Вильневу – мол, или выходи в море, или я тебя смещу.

– А что же Гравина?

– Наш сеньор адмирал Гравина – человек чести и настоящий кабальеро. Ик. Говорят. Как бы то ни было, у него есть приказ. Ик. И ничего не попишешь – выполняй, и все тут.

Тот, кому приходится выполнять, – это не кто иной, как дон Федерико Карлос Гравина-и-Наполи, сорока девяти лет, уважаемый и довольно авторитетный моряк с весьма солидным послужным списком: борьба с алжирскими пиратами, нападение на форт Сан-Фелипе, атака плавучих батарей на Гибралтар, шебеки Барсело^[49], высадки в Оране и Санто-Доминго, героическая оборона Тулона. Серьезный список, ничего не скажешь. И притом настоящий кабальеро. Пожалуй, уж слишком ухоженный и учтивый, замечают некоторые. Знает все ходы и выходы в королевском дворце и прочих подобных местах. Светский щеголь, типичный образчик этих просвещенных офицеров Королевского военного флота, некоторые из коих (тут уж не поспоришь) признаны во всем мире самыми образованными и профессионально подготовленными европейскими моряками того времени: астрономы, картографы, математики, инженеры, авторы книг, переведенных на английский и французский, жертвовавшие всем ради своего дела и учившиеся в перерывах между боями и научными экспедициями, последние преемники морских традиций Пати-ньо, Энсенады, Флоридабланки и бурбонской Испании XVIII века. Гравина – один из них или почти один из них. Просто дело в том, что на флоте все знают друг друга, и ни от кого не укрылось, что этот парень – что правда, то правда – весьма презентабелен. Ловок, с манерами, а кроме того, хорош собой и здорово танцует. Однако в Армаде есть толковые моряки типа, скажем, Масарредо и Эсканьо. Профессионалы высшего класса. Чтобы далеко не ходить за примером, генерал-майор Эсканьо танцевать не умеет вообще. Конечно, он грубоват и неотесан, но зато лучший капитан первого ранга на всем флоте и самый выдающийся тактик своего времени. А вот поди ж ты – состоит при красавчике Гравине в роли генерал-майора эскадры (это выходит что-то вроде адъютанта) на борту «Принсипе де Астуриас». И в деле при Сан-Ви-сенте командовать тоже досталось не ему.