Океанский патруль. Книга 2 - Пикуль Валентин

На дне окопа, в котором разместился взвод лейтенанта Вальдера, плавали в грязной воде окровавленные бинты, сухари, цинковые коробки от пулеметных лент. Лица солдат были серы от копоти и усталости.

Нишец подошел к одному пожилому фельдфебелю, носившему нашивки, как и он, еще за Крит и за Нарвик.

— Ну как? — спросил.

Фельдфебель (это старая-то гвардия!) разочарованно махнул рукой и ничего не ответил. А через минуту, не раньше, тихо сказал:

— На этот раз — все кончено… капут! По окопу проносили раненного в живот обер-лейтенанта. Он мотал головой, бредил:

— …Танки… Зачем?.. Где фаустпатроны?.. Бегом, марш!.. Жанна, подойди ко мне… Жа-а-анна!..

Иногда, приходя в себя, офицер тяжело стонал, умоляя солдат поставить носилки на землю. Но земли не было, и зловонная торфяная жижа заливала обер-лейтенанта; снова уползал по ходам сообщения его предсмертный стон:

— Жанна, где ты?.. Подойди ко мне, Жа-анна…

Франц Яунзен положил свой шмайсер рядом с автоматом ефрейтора, сказал как можно бодрее:

— Слушай, Пауль, если не выберемся на берег Западной Лицы, мы потеряем весь плацдарм. Говорят, что в устье Титовки русские сбросили десанты и теперь там наши отступают тоже… Нам надо быть героями!

Размахивая длинноствольным пистолетом, по траншее быстро прошел инструктор по национал-социалистскому воспитанию Хорст фон Герделер. Оберст только что прилетел из Лапландии и, не успев даже принять в Парккина-отеле ванну, был сразу же послан к месту разыгравшегося сражения. Ему многое было еще неясно, но он не снижал присущего ему воинственного пафоса.

— Готовиться к контратаке! — выкрикивал он. — Брать больше гранат. Мы должны выбить русских с наших позиций и сбросить их обратно в Лицу!..

Раненые, показалось Нишецу, застонали сильнее. В траншеях началась какая-то непонятная суета. Где-то хлопнул одиночный выстрел. Какой-то егерь, переживший весь ужас отступления от Западной Лицы, не стал ждать атаки.

— Отошел в сторону, будто опорожнить желудок, — взволнованно рассказывал Яунзен, — а сам вставил себе дуло в рот и… Ты понимаешь, Пауль?..

Среди егерей появилось несколько эсэсовцев. Они стучали кулаками в спины солдат и, смеясь пьяным смехом, говорили:

— Мы сами поведем вас в атаку. Ничего страшного: пуля в рот — глотайте, а в лоб — сама отскочит!..

Вслед эсэсовцам ползла ядовитая приглушенная ругань.

«Ты сам проглоти, сволочь, — злобно думал Нишец. — А я-то уже наглотался».

— Ахтунг! — раздалась отрывистая команда, которую передавали из окопа в окоп.

Офицеры стиснули зубами мундштуки свистков и засвистели все одновременно — оглушительно и резко.

Пауль Нишец в общей суматохе выбрался из окопа и сразу же лег, прижатый к земле сильным огнем русских пулеметов. Оглядевшись, он увидел, что лежит не только он. Многие даже не решились переползти через бруствер. Атака захлебнулась в самом начале. Это было ясно всем, и каждый поспешил снова вернуться в окоп.

Фон Герделер пытался остановить ползущих назад егерей. Одного подвернувшегося под горячую руку солдата он пристрелил, чтобы видели все, но ничего этим не добился. Эсэсовцы — то ли их обязывало к тому особое положение или просто под влиянием винных паров — действительно сдержали свое слово и вырвались вперед. Но через минуту вернулись обратно, волоча одного убитого и двух раненых, обзывая егерей трусливыми собаками.

Франц Яунзен, мечтавший когда-то о черном мундире СС, восхищенно заметил:

— На таких героях мой фюрер построил свои победы!..

Однако «герои» забрались в дот и больше в траншее не показывались.

Скоро в атаку снова пошли русские танки. Пауль Нишец вспомнил Фермопильское ущелье, бросок на Крит, бои под Нарвиком; еще никто — ни греки, ни французы, ни норвежцы, ни англичане — не выставляли танков против носителей эдельвейса. И не потому, что егеря были грозой для них, а потому, что танки не могли пройти там, где проходили «герои Крита и Нарвика»…

«Как говорил Карл Херзинг? — вспомнил неожиданно для себя Нишец. — „Мы прошли всю Европу, но не по низинам, а по горным кручам, где росли любимые цветы фюрера…“

Ефрейтор тоскливо огляделся вокруг, силясь найти если не эдельвейс, то хоть одну травинку. Но кругом лежали выжженная развороченная земля и обугленный камень, по которым с грохотом катились советские танки. Грозные машины вползали на скалистые карнизы, скатывались в долину предстоящего боя.