Архипелаг ГУЛАГ. 1918-1956: Опыт художественного исследования. Т. 3 - Солженицын Александр Исаевич

Когда же стали читать — вырвался как бы общий слитный стон, стон радости — и стон боли. Потекли письма.

Эти письма я храню. Слишком редко наши соотечественники имеют случай высказаться по общественным вопросам, а бывшие зэки — тем более. Уж сколько разуверялись, уж сколько обманывались, — а тут поверили, что начинается-таки эра правды, что можно теперь смело говорить и писать!

И обманулись, конечно, в который раз…

"Правда восторжествовала, но поздно!" — писали они.

И даже ещё поздней, потому что нисколько не восторжествовала…

Ну да были и трезвые, кто не подписывался в конце писем ("берегу здоровье в оставшиеся дни моей жизни"), или сразу, в самый накал газетного хвалебствия, спрашивал: "Удивляюсь, как Волковой дал тебе напечатать эту повесть? Ответь, я волнуюсь, не в БУРе ли ты?…", или "Как это ещё вас обоих с Твардовским не упрятали?"

А вот так, заел у них капкан, не срабатывал. И что ж пришлось Волковы'м? — тоже браться за перо! тоже письма писать. Или в газеты опровержения. Да они, оказывается, и очень грамотные есть.

Из этого второго потока писем мы узнаём, и как их зовут-то, как они сами себя называют. Мы всё слово искали, лагерные хозяева да лагерщики, нет — практические работники, вот как! вот словцо золотое! «Чекисты» вроде не точно, ну они — практические работники, так они выбрали.

Пишут:

"Иван Денисович — подхалим".

(В. В. Олейник, Актюбинск)

"К Шухову не испытываешь ни сострадания, ни уважения".

(Ю. Матвеев, Москва)

"Шухов осуждён правильно… А что зэ-ка зэ-ка делать на воле?"

(В. И. Силин, Свердловск)

"Этих людишек с подленькой душёнкой судили слишком мягко. Тёмных личностей Отечественной войны… мне не жаль".

(Е. А. Игнатович, г. Кимовск)

Шухов — "квалифицированный, изворотливый и безжалостный шакал. Законченный эгоист, живущий только ради брюха".

(В. Д. Успенский, Москва)^[112]

"Вместо того, чтобы нарисовать картину гибели преданнейших людей в 1937 году, автор избрал 1941 год, когда в лагерь в основном попадали шкурники.^[113] В 37-м не было Шуховых,^[114] а шли на смерть угрюмо и молча с думою о том, кому это нужно?…^[115]

(П. А. Панков, Краматорск).

О лагерных порядках:

"А зачем давать много питания тому, кто не работает? Сила у него остаётся неизрасходованной… С преступным миром ещё слишком мягко обращаются".

(С. И. Головин, Акмолинск)

"А насчёт норм питания не следует забывать, что они не на курорте. Должны искупить вину только честным трудом. Эта повесть оскорбляет солдат, сержантов и офицеров МВД. Народ — творец истории, но как показан этот народ…? — в виде «попок», "остолопов", "дураков".

(старшина Базунов, Оймякон, 55 лет, состарился на лагерной службе).

"В лагерях меньше злоупотреблений, чем в каком-либо другом советском учреждении (!!). Утверждаю, что сейчас в лагерях стало строже.

Охрана не знала, кто за что сидит".^[116]

(В. Караханов, Подмосковье)

"Мы, исполнители, — тоже люди, мы тоже шли на геройство: не всегда подстреливали падающих и, таким образом, рисковали своей службой".

(Григ. Трофимович Железняк)^[117]

"Весь день в повести насыщен отрицательным поведением заключённых без показа роли администрации… Но содержание заключённых в лагере не является причиной периода культа личности, а связано с исполнением приговора".

(А. И. Григорьев)

"Солженицын так описывает всю работу лагеря, как будто там и партийного руководства не было. А ведь и ранее, как и сейчас, существовали партийные организации и направляли всю работу согласно совести".

[Практические работники] "только выполняли, что с них требовали положения, инструкции, приказы. Ведь эти же люди, что работали тогда, работают и сейчас,^[118] может быть добавилось процентов десять, и за хорошую работу поощрялись не раз, являются на хорошем счету как работники".

"Горячее негодующее возмущение у всех сотрудников МВД… Просто удивляешься, сколько жёлчи в этом произведении… Он специально настраивает народ на МВД!.. И почему наши Органы разрешают издеваться над работниками МООП?… Это нечестно!"

(Анна Филипповна Захарова, Иркутск. обл., в МВД с 1950, в партии с 1956)

Слушайте, слушайте! Это нечестно! — вот крик души! 45 лет терзали туземцев — и это было честно. А повесть напечатали — это нечестно!