Барбаросса - Пикуль Валентин

– Не знаю, как уж там при Чан Кайши выражаются, – заметил Хрущев, – но здесь вы могли бы говорить иначе.

– Что иначе? – переспросил Чуйков, не понимая вопроса.

– По вашим словам, – круто и недовольно заговорил маршал Тимошенко, – получается так, что Сталинград к обороне совсем неприспособлен, и вы… вы даете отчет своим словам?

– Да. Совсем неприспособлен, – ответил Чуйков.

– А вы, – спросил его Хрущев, – не учли того, что наш советский народ воодушевлен на свершения подвигов и под знаменем Ленина – Сталина он готов… и вы… не учли этого?

– Учел, – отвечал Чуйков, подтянув белые перчатки.

– Так чего ж вы нам тут головы морочите? – обозлился Никита Сергеевич. – Километры подсчитываете, о рельефах нам рассказываете… О главном-то вы забыли?

– О чем? – переспросил Чуйков.

– О главном, – повторил Хрущев.

– А в чем оно, это главное?

– Главное… в главном.

– Возразить вам трудно, – ответил докладчик.

Тимошенко кивком головы указал в спину уходящего Чуйкова:

– Вот и воюй с такими… сами не понимают!

– Опыта нет, – добавил Хрущев. – Мало их били.

– Пойдемте поужинаем, – предложил маршал.

Чуянов ужинать отказался, сославшись на дела в обкоме, а на лестнице гостиницы он нагнал уходящего Чуйкова:

– Меня найти легко. Если что понадобится – заходите. Буду рад помочь, если какая нужда возникнет. Меня здесь все знают.

Но Василия Ивановича Чуйкова тогда мы еще не знали…

9. ВИННИЦА И ЖИТОМИР: КОМАРЫ И КРЫСЫ

Восточная Пруссия. «Вольфшанце» – «волчье логово»…

Тихо постукивая дизелем, от вокзала отошел белоснежный поезд Геринга «Азия», а в тупике станции укрылся личный поезд Гитлера под названием «Америка» (15 вагонов и два мощных локомотива). Из окон оперативного барака, где обычно фюрер совещался с генералами, виднелась псарня, здание гостиницы для приезжих, кухонный барак и здание кинотеатра.

Альберт Шпеер, министр вооружений и боеприпасов, заметил, что Гитлер чрезвычайно возбужден, уверенный в успехе своих армий на юге России, и он долго развивал мысль, которую можно было бы выразить очень кратко: по сути дела, вермахт только сейчас завершает те планы, что не были осуществлены летом прошлого года.

– Теперь, – сказал фюрер, – я увидел свет нашей победы в конце этого длиннейшего туннеля… И сейчас, – разрешил он, – можно возобновить производство товаров ширпотреба в его прежнем объеме.

Шпеер ответил, что о ширпотребе думать еще рано:

– Но, кажется, пришло время отменить ежемесячные призывы в армию большого количества немецких рабочих.

Гитлер не возражал, вернувшись в прежнее состояние эйфории, опять нудно рассуждал о том, что Германия, лишенная прежних колоний в Африке (еще кайзеровских), будет иметь большие выгоды от захваченных территорий в России; а заодно, завершая свои рассуждения, фюрер выругал и своих генералов:

– Эти люди способны мыслить чисто военными категориями, но учитывать экономические выгоды от войны с Россией приходится мне… одному мне! Кстати, Шпеер, вы должны подумать о сооружении моста через Таманский пролив, чтобы армия фельдмаршала Манштейна из Крыма шагнула сразу на Кавказ!

Летом этого года в Германии еще не было перебоев с продуктами, карточки отоваривались полностью, хотя жирность молока понизилась, в колбасу добавляли всякие примеси, а фруктов не было совсем, ибо все они поступали на выделку мармелада. Гитлер поговаривал, что пора переносить ставку в Винницу, ближе к фронту. Не так давно в «Вольфшанце» получили известие, что Квантунская армия японцев уже наготове для нападения на Владивосток и Благовещенск, в ставке Гитлера это сообщение вызвало ликование. Риббентроп, тоже обрадованный, вызвал японского посла Хироси Осима, которому и было им сказано:

– Наш фюрер, зорко следя за успехами Японии на Тихом океане, думал, что вы сначала укрепитесь в новых владениях, а уж потом осуществите нападение на Россию, но теперь, когда наш вермахт выходит на Волгу, для Японии – по мнению фюрера – как раз наступил благоприятный момент, чтобы включиться в общую борьбу с московскою кадократией…

(Кадократия – термин, означающий «власть необразованной черни», редко употреблялся в разговорах, но Осима понял, что Риббентроп имеет в виду тех самых кремлевских недоучек, о которых ранее он говорил, что эта компания напомнила ему «общество старых партийных товарищей».)