Баязет - Пикуль Валентин

– Папа, а что, штабс-капитан Некрасов незнаком тебе?

Есаул удивился:

– Вместях воевали…

– А не могла бы я повидаться с ним? Мне он нужен.

Ватнин остановил лошадь:

– Помалкивай, дочка: арестован он! Не след тебе о нем интерес иметь, коли его за политику взяли… А откель ты знаешь о нем?

Дочь, не отвечая, нахлестнула коня и проскакала вперед.

………………………………………………………………………………………

«Некрасов Юрий, сын Тимофеев, происхождения из духовных, тридцати двух лет от роду, греко-российского православного вероисповедания, у причастия святого был последний раз четыре года назад, под судом и уголовным следствием не состоял, недвижимого имения не имею, денежных капиталов тоже…»

Опросные пункты, присланные в тюрьму сегодня, надо было Некрасову заполнить к вечеру – всю эту внушительную пачку листов, на левой стороне которых проставлены вопросы вроде следующих: «Изложите в кратких, но резких чертах главные системы коммунистов и социалистов». Или же такой вопрос: «Почему человек должен, по вашим понятиям, стремиться составлять не отдельные общества, а одно целое, которое бы соединяло весь род человеческий? Сделайте объяснение…»

Просвещать жандармов – работа невеселая, к тому же исписать целую стопку бумаги просто утомительно, и потому Некрасов даже обрадовался, когда лязгнули дверные закладки и в камеру к нему вошел чистенький, бодрый и надушенный Карабанов.

– Не пугайтесь, – сказал Андрей, – я по дружбе, но никак не по службе.

– Спасибо, дружок, – ответил Некрасов, – но как вы сумели добиться свидания со мной?

Тут он заметил золотой аксельбант, тянущийся от плеча поручика. Конец шнура, пропущенный через петлицу мундира, был распущен кокетливым этишкетом.

– А-а-а, – догадался Юрий Тимофеевич, – теперь я, кажется, понял, почему вы стали всесильным. Что ж, поздравляю с успехом. При наместнике?

Карабанов – палец за пальцем – стянул бледную лайку перчаток, положил их на дно фуражки, а фуражку бросил на стол.

– Нет, милый Некрасов, – рассмеялся он, оглядывая мрачные стены. – На этот раз вы не оказались столь догадливы… Эта штучка, – он потеребил себя за аксельбант, – только повысила меня в глазах жандармов, но я еще не имею права носить ее. Однако эту сбрую можно купить в любом магазине, что я и сделал, чтобы проникнуть к вам. Ей-ей, штабс-капитан, три рубля с полтиной отдадите мне потом! Я не согласен сорить деньгами…

– Вы чудесно выглядите, – улыбнулся Некрасов, радуясь боевому товарищу. – И вы веселы… Садитесь, прошу!

Карабанов сел и начал так:

– Я не склонен томить вас нудными расспросами о том, за что вы, яко тать полунощный, ввергнуты в темницу и…

– Не надо, – вставил Некрасов.

– Да. И потому я хочу спросить только одно: это правда, что вы революционер, как о вас говорят?

– Признаю, – ответил Юрий Тимофеевич. – Я верил, и никто палкой из меня не выбьет этой веры, что России нужна хорошая революционная встряска!..

Карабанов неопределенно хмыкнул.

– Сомневаетесь?

– Да нет, в этом я согласен с вами. Встряска действительно нужна… Однако это могу понять я, поймет юнкер Евдокимов… может, Ватнин. Но скажите вы о революции мужику, и он скрутит вам руки, сам же и отведет вас к становому… Ради кого? Ради такого быдла жертвовать собою?.. Извините, в таком случае мне и так хорошо!

Некрасов остановился перед ним, спрятав ладони в рукава, словно зябнул.

– Вы знаете, Карабанов, полковника Васильева-Бешенцева?

– Слышал. Начальник жандармского округа.

– Да, именно так… Вот он однажды высказал мне точно такие же слова, как и вы сейчас!

Карабанов поежился, но рассмеялся беззаботно:

– Поверьте, я с ним не сговаривался. Вы мне говорите о своих убеждениях. А я, в свою очередь, так же чистосердечно высказал вам свои убеждения… Не будем сердиться!

Юрий Тимофеевич потянул его за аксельбант:

– Милейший поручик, я ведь не сержусь. Наоборот, я жалею, что этот разговор завязался тут, в этих стенах, а раньше поговорить нам не удалось… А мне кажется, было бы любопытно!

Карабанов достал портмоне, вынул из него деньги.

– Я сейчас… – Вернулся через минуту обратно. – Сунул я этому шакалу четвертной, чтобы он не стоял в дверях ближнего своего и не подслушивал… Давайте, Некрасов, теперь будем откровенны!

– Я и так откровенен с вами, поручик.

– Ну и замечательно.

Карабанов рассказал о встрече с Ватниным, от которого и узнал об аресте; признался, что ему хотелось бы помочь.