Через тернии – к звездам. Исторические миниатюры - Пикуль Валентин

Служба шла своим чередом, но главное все-таки – шахматы!

Александр Дмитриевич полагал, что игра в шахматы помогает культурно-умственному развитию народа, без них жизнь пресная, как еда без соли и перца. Иногда он говорил:

– Вот у нас в России учат девиц танцевать, а в Китае их прежде научают играть в шахматы. Все в жизни нужно, но первое занятие больше для ног, а потребно занимать и голову…

Популярность “русского Филидора” была такова, что о нем немало писали – и не только в России, но и в Европе, как о великом маэстро шахматных баталий. Петров, в свою очередь, бдительно следил – по газетам и журналам – за тем, как развивается шахматная мысль во всем мире. Для поляков он всегда оставался добрым учителем, хотя побеждать его было невозможно. Начиная игру, Петров обычно говорил, посмеиваясь:

– Укажите мне любую из фигур – именно этой фигурой я объявлю вам мат. Можете даже заказать, на каком по счету ходу желательно получить мат, и я постараюсь оправдать ваше доверие.

Петров вступил в пятый десяток жизни, когда стали поговаривать, что в Петербурге появился молодой офицер флота Илья Шумов, отличный шахматный комбинатор. Александр Дмитриевич специально навестил столицу, чтобы в упорных поединках с Шумовым оставить за собой пальму российского первенства. Через два года ему снова пришлось ехать в Петербург, чтобы сразиться с князем Сергеем Урусовым, очень оригинальным мыслителем. Сначала князь, как бравый офицер, обрушил “пехоту” Петрова, скомкал весь его фронт, расстроив отчаянные атаки наследника Соколовской славы. Но Петров скоро оправился и двумя пешками против одного короля выиграл партию.

– Сильный шахматист и забавный человек, – говорил Петров о князе. – Но… спешит и потому слабее Шумова.

Скоро началась Крымская кампания, князь Урусов – под бомбами – учил своего приятеля Льва Толстого играть в шахматы. Человек рыцарского духа, князь стал известен во всем мире после случая с траншеей. Эта проклятая траншея переходила из рук в руки, сегодня в русские, завтра в английские, и стоила противникам немалой крови. Урусов предложил устроить шахматный турнир с англичанами, чтобы траншея осталась за тем, кто объявит противнику мат. Как тут не вспомнить наших былинных витязей? “Шах да и”мат под доску…”

После войны князь Урусов приехал в Варшаву, желая сражаться с Петровым. Конечно, он проиграл, но после фиаско выступил в “шахматном листке” столицы с критикой по адресу могучего соперника, желая, как он писал, “вызвать г-на Петрова из-за китайской стены, которой он оградил свою репутацию”.

– Странное о нем мнение в Париже, – говорил Урусов, – там считают Петрова чуть ли не мифом. О нем судят по газетным отголоскам, будто в шахматном мире живет некий корифей, но этот корифей еще не вступал в битву на ристалищах Европы.

Петров оправдывал себя… перед женою:

– Странный упрек! Я ведь состою на государственной службе, у меня семья, я должен думать и о пенсии. Посему не могу же ехать в парижское кафе “Режанс”, чтобы давать там гастроли вроде заезжего провинциального фокусника. Хотя, Санечка, поиграть в Европе и не мешало бы, а?..

Весною 1855 года умер Александр Гофман, и за гробом его понуро плелся Петров, позже писавший, что гениальные рукописи польского Филидора, наверное, “пошли на растопку печей и нагревание самоваров”. Над раскрытой могилой вдова Гофмана прокляла шахматы, крича в лицо Александру Дмитриевичу:

– Ненавижу эти ваши игрушки! Был бы он умнее, так служил бы подобно вам, а его семья не сидела бы без куска хлеба…

Что мог ответить Петров бедной вдове? Да ничего!

В 1862 году он вышел на пенсию с солидным чином тайного советника, но в Петербург не вернулся, связанный родством с тестем Погодиным, который под Сандомиром владел имением “Дзенки”. В этих вот “Дзенках” Погодина навещал декабрист Гавриил Батеньков, отбывший сибирскую ссылку, – теперь декабристы стали уже далекой историей. А годы шли, дочери Петрова танцевали на балах, среди жителей Варшавы “русский Филидор” давно стал своим человеком. Каждое воскресенье Петров играл с поляками в шахматы, а его жена Александра Васильевна издавала польскую газету “Воскресные чтения”. Супруги, всегда счастливые, жили душа в душу, и, наверное, муж был отлично извещен, что его Санечка потихоньку дает деньги на издание нелегальной газеты “Стражница”, зовущей поляков к восстанию.